Глава десятая

Ульфадан, хорошо знавший эти места, вел их через леса прямо на юг.
Когда деревья начали редеть и впереди показалась поросшая травой равнина,
он приказал остановиться и побежал назад к Керрику.
- Впереди открытое пространство. Мы остановились, как ты и говорил,
маргалус.
- Хорошо, - сказал Керрик. - Мы с Херилаком обсудим, что нужно делать,
когда мы выйдем на равнину и окажемся среди мургу. Если мы пойдем, как
обычно, одной колонной, то будем открыты для нападения в любое время и с
любой стороны. В лесу мастодонты должны идти один за другим, потому что
проходы между деревьями узки, но здесь нет деревьев, и мы можем двигаться
иначе. Вот что мы решили.
Охотники подошли ближе и смотрели, как Керрик чертит палочкой на земле.
- Мы пойдем вот так, - сказал он. - Мастодонты будут идти рядом одной
группой. Херилак с группой охотников пойдет перед ними, потому что он
сакрипекс, и возглавит сражение с мургу, если оно начнется. Но атака может
начаться с фланга или сзади, поэтому мы должны быть защищены отовсюду. Ты,
Келлиманс, с охотниками своей саммад, будешь слева, а ты, Ульфадан,
справа. Я пойду вместе с оставшимися охотниками сзади. Все мы будем

Глава одиннадцатая

Медленное движение на юг продолжалось весь день, потом еще и еще.
Охотники по-прежнему соблюдали осторожности, идя по сторонам саммад днем и
выставляя посты ночью, но шли со все меньшими опасениями и спали без
страха. Равнина кишела животными, но большинство из них были травоядными
мургу, которые разбегались перед саммад и их мастодонтами. Были там и
хищники, самые крупные из которых пытались атаковать колонну. Охотники
убили тех, кто подходил слишком близко, а остальные, видя это, стали
держаться поодаль.
Но охотники знали, что без оружия, которое ови захватили, им недолго
удалось бы прожить здесь. Только под его защитой саммад могли идти все
дальше на юг.
Путь их пролегал вдали от болот, вдоль реки, и они могли видеть крупные
существа, пьющие из нее. Там, где было возможно, они избегали густых лесов,
потому что там приходилось идти цепочкой и охранять саммад было труднее.
Вопреки постоянной опасности, охотники каждое утро вглядывались вперед,
гадая, что принесет новый день, а каждую ночь говорили у костров о том, что
видели днем. Окружающий мир был для них существенной частью жизни. Обычно
они знали каждого животного в лесу, каждую птицу на деревьях, знали их
повадки и то, как на них охотиться.
Но сейчас они открывали для себя совершенно новый мир.
В начале пути они прошли через пограничные земли, где можно было
встретить оленей и других знакомых животных, а также мургу самых различных
видов, но потом все это вдруг изменилось, и животные, которых они знали и
на которых охотились всю жизнь, исчезли. Только некоторые из птиц
выглядели знакомыми, да рыба в реке вроде бы не изменилась, все же
остальные были мургу, мургу настолько разные, что их нельзя было назвать
одним этим именем. Под ногами в траве кишели маленькие ящерицы и змеи, а
в травяном море паслись животные всех размеров и цветов. Охотники были
особенно внимательны, когда проходили мимо их стад, потому что их часто
преследовали группы прожорливых хищников.
Однажды они увидели стервятников, разрывающих гниющий труп крупного
животвого. Они были так же велики, как рептор, когда-то выследивший их. Это
были неуклюжие птицы с темнокрасным оперением и длинными хвостами. Когда
охотники проходили мимо, они отпрыгивали в сторону на своих длинных ногах
и, открывая клювы, гневно шипели. Это были настоящие пожиратели падали, и
их клювы были полны острых зубов.
Земля была богатой, а дичь настолько обильной, что стрелы охотников
всегда находили цель, когда они выбирали время для охоты. Когда они
отправились в путешествие, листья начинали опадать с деревьев, а по ночам
приходили первые заморозки - предвестники скорой зимы. Но сейчас время как

Даже Армун получила передышку, затерявшись в большом числе женщин. Она
была в саммад Ульфадана тесто три зимы, и все они были трагическими для
нее. В саммад, которую они покинули, был такой голод, что мать девушки,
Шесил, оказалась слишком слабой, чтобы выжить в первую зиму в новой
саммад. Это означало, что, когда ее отец уходил на охоту, Армун оставалась
без всякой защиты. Мальчики смеялись над ней, и из осторожности она
старалась не говорить в их присутствии. Когда Броит, ее отец, не вернулся.
с охоты во вторую зиму, стало невозможно скрываться от других, С тех пор
она стала работать на Меррит, женщину сапшадара, позволявшую ей есть у ее
костра, но-даже не питавшуюся защитить девушку от постоянных насмешек.
Меррит даже сама присоединялась к нем, когда была в гневе, к вместе со
всеми называла ее "беличье лицо".
Армун была такой от рождения, и об этом ее мать рассказывала ей. Шесил
всегда винила себя в том, что однажды, во время большого голода, убила и
съела белку, хотя все знают, что женщинам запрещено охотиться. Из-за этого
ее дочь родалась с передними зубами, расставленными широко, как у белки, и
с разделеяной верхней губой. Но не только губа была разделена надвое - у
нее было еще отверстие в нёбе. Из-за этого отверстия ее не возможно было
как следует накормить, когда она была младенцем, потому что она громко
кричала и кашляла.
Потом, когда она стала говорить, все слова звучали очень забавно.
Неудивительно, что другие детт сеялись над ней.
Они смеялись еще и сейчас, правда, когда она не могла до них дотянуться.
Теперь она была молодой женщиной, быстроногой и сильной и, кроме того,
имела характер, бывший единственной ее защитой в детстве. Даже старшие
мальчики не осмеливались смеяться над ней, держась поодаль, ибо кулаки ее
всегда были наготове и она умела ими пользоваться. Подбитые глаза и
окровавленные носы были ее меткой, и скоро самые глупые научились избегать
этого демона с беличьим лицом.
Она росла без друзей, в стороне ото всех. Ходя по лагерю, оиа обычно
расстегивала верх своей кожаной одежды и прятала в нее нижнюю часть своего
лица. Волосы у нее были длинные, и она постоянно делала ими тоже самое.
До тех пор, пока она не говорила, остальные женщины терпели ее
присутствие. Армун прислушивалась к ним, видела молодых охотников, их
глаза, слушала их возбужденную болтовню. Фарлан была самой старшей в этой
группе, и, когда Ортнар присоединился к саммад, она быстро сошлась с ним,
несмотря на то, что знала его короткое время. Обычно девушка знакомилась с
юношей из другой саммад на ежегодных встречах, но теперь все изменилось, и
Фарлан первой извлекла выгоду из этой перемены. Хотя остальные молодые
женщины говорили скверные слова о ее смелости, она одна имела свою палатку
и своего охотника, а у них ничего не было.
Армун не завидовала другим, а просто злилась. Она знала равнины и леса
лучше других: мать хорошо научила ее. Со сбора корней она возвращалась с
полной корзиной, тогда как другие женщины постоянно жаловались на бесплодие
земли.
Она много работала, хорошо готовила, и вообще делала все, что могло
сделать ее желанной для любого молодого охотника.
И все же она держалась вдали от них, зная, что они будут смеяться над
ней. Когда они видели ее лицо, они смеялись, когда она говорила - тоже,
поэтому она предпочитала молчать и находиться в стороне. Точнее, пыталась
это делать. Но с тех лор, как она ела у костра Меррит, ей приходилось
делать все, что приказывала старая женщина. Она носила дрова и резала
мясо, обжигая руки об угли. Меррит смотрела, как она готовит, и каждый
вечер ждала возвращения усталых и голодаых охотников. Но Армун не хотела
их насмешек и поэтому всегда находила себе другие занятия, когда они
собирались вокруг костра.
Хотя здесь не было снега, дожди шли большую часть зимы.
Это было неудобно, но не холодно, и это неудобство было меньше, чем
морозы и глубокий снег. Способы охоты тоже изменились, ибо большие стада
утиноклювых ходили по всей широкой равнине. В холмистой части жило много
мургу, на которых можно было охотиться, и поэтому охотники уходили все
дальше и дальше за холмы. Это было довольно опасно.
Было уже темно, когда отряд охотников возвращался. Дни теперь стали
очень короткими, и это было очень необычно для людей. Некоторые охотники
преследовали дичь целыми ночами. Но на этот раз что-то было неладно,
потому что охотники громко кричали, оказавшись в виду лагеря, и их крики
привлекали общее внимание. Охотники, бывшие в лагере, бросились к ним на
помощь. Когда они подошли ближе к кострам, стало видно, что двоих
охотников несут на носилках, сделанных из веток деревьев и кустов. Херилак
шел впереди хмурый и усталый.
- Среди деревьев прятался мараг, - сказал он, - он напал на нас, и все
произошло прежде, чем мы смогли убить его. - Первые носилки тяжело
поставили на землю. - Это Ульфадан. Он мертв.
Услышав это, Меррит громко завыла и бросилась вперед.
Откинув меха, закрывавшие лицо Ульфадана, она пронзительно вскрикнула и
стала рвать вблосы у себя на голове.
Херилак нашел взглядом Фракена и позвал его.
- Нам нужно твое умение залечивать раны. Мараг упал на Керрика, и его
нога сломалась.
- Мне понадобится крепкая палка и кожаные ремни. Ты поможешь мне.
- Я принесу палку. - Херилак огляделся и увидел Армун, стоящую рядом. -
Принеси мягкой кожи, - приказал он. - Быстрее.
Керрик закусил губу, но не смог сдержать стон, когда они взяли его с
носилок и подежили на землю у костра. Сломанные концы кости разошлись, и
резкая боль нронзила его, когда Фракен коснулся ноги.
- Держи его за плечи, Херилак, а я дерну ногу, - приказал Фракен, затем
наклонился и схватил ногу Керрика. Он дергал и поворачивал ее до тех пор,
пока сломанные концы не встретились. Боль от этого заставила Керрика
потерять сознание.
- Палки сохранят кости на месте, - сказал Фракен, крепко связывая их
ремнями из мягкой кожи.
Все было сделано очень быстро.
- Отнесем его в палатку и накроем шкурами. Ему нужно тепло. Ты,
девушка, поможешь нам.
Керрик пришел в себя от резкой, пульсирующей боли в ноге. Однако она
была намного слабее, чем раньше. Он приподнялся на локтях и в мерцающем
свете огня увидел кожаные ремни, закрепившие его ногу. Кожа не была
разорвана, и все должно было хорошо зажить. Кто-то шевельнулся в темноте
перед ним.
- Кто здесь? - воскликнул он.
- Армун, - неохотно ответила она.
Он откинулся на спину.
- Принеси мне немного воды, Армун.
Темная фигура быстро исчезла. Армун? Он не знал этого имени. Встречал
ли он ее прежде? Это было возможно. Его нога пульсировала ровной болью,
как гнилой зуб, а горло настолько пересохло, что он закашлялся. Воды, вот
что было ему нужно, большой глоток холодной воды.

Глава двенадцатая

Керрик проснулся до рассвета все от той же пульсирующей боли и,
повернув голову, увидел рядом чашку с водой. Высунув руку из-под шкуры, он
схватил ее и сделал глоток, потом еще и еще, пока не осушил целиком.
Девушка подошла к нему и забрала ее. Волосы закрывали ее лицо. Как же ее
зовут? Ведь она говорила свое имя...
- Армун?
- Да. Ты хочешь еще воды?

Глава тринадцатая

Альпесак буквально кипел от рассвета до заката. Где по широким улицам
города двигались когда-то несколько фарг, теперь маршировали и двигались в
паланкинах ийланы, фарги в одиночку и группами тащили какие-то грузы, и
даже встречались хорошо охраняемые группы самцов, смотревших на
непрерывное движение. Гавань была значительно расширена, и все же не
вмещала всех прибывающих, поэтому темные тела урукето, приходивших из
океана, останавливались в реке, прижимаясь к берегу, ожидая своего часа.
Когда их ставили в док, толпы фарги бросались разгружать их, и пассажирам,
стремившимся ступить на твердую землю после долгого путешествия,
приходилось расталкивать их.
Вайнти смотрела на всю эту суматоху с гордостью, выражавшейся в каждой
линии ее напрягшегося тела. Ее желание исполнилось: Инегбан наконец-то
пришел в Альпесак. Союз этих двух городов приводил ее в возбуждение,
которому невозможно было сопротивляться. Молодость и неопытность Альпесака
были смягчены возрастом и мудростью Инегбана.
Этот союз образовал соединение, которое казалось, более жизнеспособным,
чем каждый из них в одиночку. Мир рождался заново, и все в нем было
возможно.
Была только одна тень на всем этом солнечном настоящем и будущем, но
пока Вайнти гнала ее прочь: этим можно было заняться попозже. Сейчас она
хотела только греться под солнцем в свое удовольствие на этом берегу
успехов. Ее большие пальцы крепко сжимали твердую ветвь балюстрады, причем
возбуждение было так велико, что она не замечала того, переступая с ноги
на ногу в своем одиноком марше победы.
Издалека кто-то окликнул ее и, неохотно повернувшись, Вайнти увидела,
что это Малсас зовет ее к себе на верхнюю платформу.
- Да, Эйстаи, - сказала Вайнти, выражая гордость каждым движением
своего тела. - Зима не придет в Инегбан, а сам он явится сюда, в
бесконечное лето, царящее в сердце Энтобана. Отныне наш город будет расти
и процветать.
- Ты права, Вайнти. Когда мы были разделены, наши два сердца бились
вразнобой, а наши города жили каждый по-своему. Сейчас мы объединились. Я,
как и ты, чувствую, что наша мощь безгранична, что мы можем сделать все. И
мы сделаем. Ты еще не надумала сесть рядом со мной и помогать мне? Я
уверена, что Сталлан может повести фарги и очистить от проклятых устозоу
северные земли.
- Возможно, она сможет это. Но я ЗНАЮ, что могу и буду это делать, -
Вайнти быстро провела большими пальцами между глаз. - Сейчас, когда
здоровье вернулось, ненависть переполняет меня. Твердый клубок ненависти
растет во мне с каждым днем. Сталлан, конечно, может уничтожить устозоу, но
мне нужно разбить камень, который лежит у меня на сердце. Когда все они
умрут, когда существо, которое я приблизила к себе и воспитала, будет
мертво, только тогда этот камень исчезнет. После этого я буду рада сесть
рядом с тобой и делать все, что ты прикажешь. Но сначала должна совершиться
моя месть.
Малсас охотно согласилась.
- Ты нужна мне, но не такая, как сейчас. Уничтожь устозоу и этот камень в
своем сердце. У Альпесака впереди большое будущее.
Вайнти жестом выразила свою благодарность.
- Сейчас мы собираем все наши силы и будем готовы к удару, когда на
севере станет тепло. Холод, который держит нас в Альпесаке, гонит их на
юг. Но здесь зимний холод будет нашим союзником. Устозоу охотятся сейчас в
местах, где мы можем легко добраться до них: они уже выслежены. Когда

Глава четырнадцатая

Это был первый лук Харла, и он страшно гордился им.
Вместе со своим дядей, Надрисом, он ходил в лес, чтобы найти нужное
дерево, покрытое тонкой корой, с плотной и упругой древесиной. Надрис
выбрал тонкий побег, и Харл с беспокойством смотрел на пружинящий зеленый
ствол, пока тот не был перепилен.
Затем под руководством Надриса, он соскоблил кору, покрывавшую его, пока
не показалась белая сердцевина дерева. А потом пришлось ждать, и это
ощущение было хуже всего. Надрис повесил кусок дерева высоко в палатке,
чтобы он сох, и держал его так день за днем, пока он не дошел до нужного
состояния. Когда пришло время, Харл внимательно смотрел, как Надрис
методически скоблит его каменным скребкам. Концы лука были осторожно
заострены, и на них сделали зарубки для тетивы, сплетенной из длинных,
крепких волос с хвоста мастодонта.
Даже поставив тетиву на место, Надрис не был доволен и для пробы дернул
ее, после чего снял тетиву и вновь занялся деревом.
Но наконец и это было закончено. Поскольку лук был Харла, он и должен
был первым выпустить из него стрелу.

Это был самый длиный и счастливый день в жизни Харла.

Армун сидела у огня, когда мальчик подбежал к ней. Он стоял, ожидая,
когда она обратит на него внимание, но женщина не торопилась этого делать,
а сначала поворошила палкой огонь. Теперь она была женщиной Керрика и
чувствовала тепло удовлетворенности, разливающееся по всему телу.
Женщина Керрика... Теперь мальчики не смели смеяться над ней, и ей
больше не требовалось закрывать лицо волосами.
- В чем дело? - спросила она, стараясь быть суровой, но счастье
переполняло ее, и она улыбнулась.
- Это палатка маргалуса? - спросил Харл дрожащим голосом. - Может он
поговорить со мной.
Керрик услышал их голоса и медленно поднялся на ноги.
Хотя его сломанная нога срасталась хорошо, когда он наступал на нее,
было больно. Он вышел из палатки, и Харл повернулся к нему. Лицо мальчика
было бледно и покрыто темными пятнами, хотя слезы он уже вытер.
- Ты - маргалус и знаешь о мургу все.
- Чего ты хочешь?
- Пойдем со мной, пожалуйста, это очень важно. Я должен что-то показать
тебе.
Керрик знал всех здешних животных. Вероятно, мальчик нашел что-то, чего
не мог определить. Керрик хотел отправить его обратно, но передумал. Это
могло быть что-то опасное, лучше на него взглянуть. Кивнув, он последовал
за мальчиком. Как только они отошли достаточно далеко, чтобы Армун не
могла их подслушать, Харл остановился.
- Я убил сову, - сказал он дрожащим голосом.
Керрик сначала удивился, затем вспомнил истории, которые рассказывали о
совах, и понял, почему мальчик так испугался. Нужно постараться успокоить
его, но так, чтобы не осквернить учения Фракена.
- Это плохо - убивать сову, - сказал он. - Но ты не должен так сильно
беспокоиться...
- Дело не в сове. Там есть еще что-то.
Харл наклонился и за конец длиниого крыла вытащил сову из-под куста,
затем поднял ее так, чтобы свет ближайшего костра осветил птицу.
- Вот из-за чего я пришел за тобой, - ответил Харл, указывая на черную
шишку на лапе совы.
Керрик наклонился ближе. Свет костра быстрой вспышкой отразился в
открывшемся глазе существа, который тут же снова закрылся.
Керрик медленно выпрямился, затем взял птицу из рук мальчика.
- Ты все сделал правильно, - сказал он. Стрелять в сов плохо, но это не
та сова, которых мы знаем. Это сова мургу, ты правильно поступил, убив се
и придя ко мне. А сейчас беги быстро и найди охотника Херилака, скажи ему,
чтобы он пришел в мою палатку. Расскажи ему, что мы видели на лапе у совы.
Услышав, что нашел мальчик, пришли и Хар-Хавола, и Сорли, занявший
место Ульфадана. Они взглянули на мертвую птицу и живого марага,
обхватившего когтями лапу совы.
Сорли содрогнулся, когда большой глаз открылся, уставившись на них, а
потом снова закрылся.
- Что это значит? - спросил Херилак.
- Это значит, что мургу знают, где мы, - сказал Керрик. - Они больше не
посылают шпионить за нами репторов, потому что слишком многие из них не
возвращаются. А сова может летать ночью и видеть в темноте. - Он ткнул
черное существо пальцем, и то дернулось. - Этот мараг тоже может видеть в
темноте. Он видит нас и рассказывает мургу. И это могло быть уже много раз.
- Это значит, что мургу могут готовить сейчас атаку на нас, - сказал
Херилак, и голос его был холоден, как смерть.
Керрик покачал головой, лицо его было мрачным.
- Не "может быть", а так оно и есть. Здесь, на юге, для них достаточно
тепло, даже в это время года. Они нашли нас, и это существо рассказало им,
где наш лагерь. Они жаждут мести, это несомненно.
- Что же делать? - спросил Хар-Хавола, глядя на звездное небо. - Может,
уйти на север? Но весна еще не пришла туда.
- Мы должны идти, весна там или нет, - заметил Керрик. - Пока же нужно
узнать все о возможном нападении. Нужно выбрать лучших бегунов, которые
пойдут на юг, вдоль реки. Они должны идти от лагеря один или даже два дня,
все время смотреть за рекой, и, если увидят лодки мургу, немедленно
предупредить нас.
- Сигурнад и Переманду, -сказал Хар-Хавола. - Они самые быстроногие в
моей саммад. Они бегали за оленями по горам и бегали так же быстро, как
олени.
- Пусть выходят на рассвете, - сказал Херилак.
- Некоторые из моих охотников еще не вернулись, - вставил Сорли. - Они
ушли далеко и ночуют вне лагеря. Мы не можем покинуть это место, прежде
чем они вернутся.
Керрик взглянул на огонь, как бы надеясь найти там ответ.
- Я чувствую, что нам нельзя терять времени. Как только вернутся
охотники, нужно уходить на север.
- Но там еще морозы и нельзя охотиться, - запротестовал Хар-Хавола.
- У нас еще много пищи, - ответил Керрик. - Свое мясо и мясо,
захваченное у мургу. Его можно есть. Если мы останемся здесь, мургу
обрушатся на нас, я чувствую это. Более того, я это знаю. - Он указал на
мертвую сову и живое существо, плотно обхватившее ее лапу. - Они знают,
где мы, и придут убивать нас. Я жил у них и знаю их повадки. Если мы
остановимся, то умрем.
Они мало спали этой ночью. Керрик поднялся с первыми лучами солнца,
когда Сшурнат и Переманду отправились в путь. Оба они были высокие и
крепкие и носили краги из березовой коры, защищавшие их от подлеска.
- Оставьте копья, чтобы они не мешали вам, - сказал Керрик. - Возьмите
сухого мяса и эккотаза, но только на три дня. Вам не нужны копья, потому
что вы не будете охотиться. Вы будете только смотреть. Возьмите с собой
ваши луки и хесотсаны, чтобы защищать себя. Идя на юг, вы будете следовать
вдоль реки, даже если от этого ваш путь станет длиннее. Идите до темноты и
оставайтесь у реки на ночь. Вернитесь на третий день, если никого не
встретите, и не вздумайте оставаться там дольше. Все время следите за рекой
и немедленно возвращайтесь, если увидите мургу. Заметив их, вы должны как
можно быстрее вернуться назад.
Двое охотников бежали легко и свободно, их ноги буквально пожирали
расстояние. Небо покрывали обдака, день был прохладный, и это делало бег
более легким. Они бежали вдоль берега широкой реки и шлепали по мелководью
или поднимались повыше, не теряя при этом воды из виду. Река оставалась
пустой. Когда солнце поднялось высоко, они остановились, мокрые от пота,
напились из чистого ручья, который падал каскадом с каменного обнажения,
затем искупались в нем сами. Умывшись, они пожевали немного сухого мяса и
продолжили путь.
После полудня они добрались до места, где река делала большую петлю.
Они были на возвышении и видели, как она извивается сначала в одну, а
потом в другую сторону.
- Можно пересечь ее здесь - это короче, - сказал Сигурнат.
Переманду взглянул вперед, затем тыльной стороной ладони вытер пот с
лица.
- Да, короче, но тогда мы не будем видеть реки. Они могут пройти, и мы
ничего не будем знать. Нужно идти вдоль реки.
Посмотрев на юг, он вдруг увидел облако, которое приближалось к ним.
Пока они смотрели на него, оно все росло, и это было загадкой для них,
никогда не видевших ничего подобного.
- Что это? - спросил Сигурнат.
- Пыль, - ответил Переманду, известный остротой своего зрения. - Облако
пыли. Возможно, большое стадо утиноклювых.
- Сколько охочусь, никогда не видел ничего подобного. Оно слишком большое
и широкое и продолжает расти.
Они подождали, когда облако пыли приблизилось и стали видны животные,
поднимавшие его. Это действительно было большое стадо. Часть из них бежала
впереди отдельной группой, и Переманду, прикрыв глаза от солнца рукой,
пытался разглядеть их.
- Это мургу! - крикнул он вдруг с ужасом. - Мургу со смертоносными
палками. Бежим!
Они пробежали обратно вдоль берега реки, хорошо заметные в траве, едва
достигавшей им до колен. Позади раздался громкий крик, топит тяжелых ноги
резкие щелкающие звуки.
Сигурнат вскрикнул и упал. Быстро взглянув на него, Переманду увидел
дротик, торчащий из его затылка.
На равнине спасения не было. Переманду свернул влево, почва осыпалась
под его ногами, и он упал с высокого берега, рухнув в воду далеко внизу.
Два крупных животных затормозили и остановились у края обрыва. Двое
всадников-ийлан спустились на землю с высоких седел и взглянули на мутную
реку. Там ничего не было видно. Довольно долго они стояли неподвижно,
затем один из них повернулся и направился к таракасту.
- Доложи Вайнти, - сказал он. - Скажи, что мы встретили двух устозоу.
Оба они мертвы, а остальные ничего не знают о нашем присутствии. Мы
обрушимся на них, как ова и планировала.

Глава пятнадцатая

Керрика разбудили далекие крики, доносившиеся из темноты. Армун тоже
забеспокоилась и что-то пробормотала во сне, когда он отодвинулся от ее
теплого тела. Крики стали громче, и Керрик заторопился, зашарил в темноте,
ища свою меховую одежду.
Когда он откинул клапан палатки в сторону, то уввдед группу охотников,
бегущих к нему. Они несли факелы, а двое из них тащили какую-то темную
массу. Это был еще один охотник, едва переставлявший ноги. Херилак бежал
впереди всех.
- Они идут! - крикнул он, и Керрик почувствовал, что волосы

- Я бежал долго, но они гораздо быстрее меня. Сейчас они должны быть
там.

- И скоро отправятся следом за нами, - мрачно заметил Херилак. Он
повернулся, взглянул на восток, затем указал на предгорье. - Туда. Мы
должны найти место, которое можно защищать. Идем.
Местность вскоре начала подниматься, и уставшие мастодонты пошли
медленнее, как их ни подгоняли. Путь их пролегал по долине с ручьем,
текущим по ее дну. Один из охотников, разведывавших дорогу, подбежал к
Херилаку.
- Долина становится круче, и вскоре подниматься будет очень тяжело.
Они поднялись наверх, и, когда закончился подъем, Херилак указал на
крутой, покрытый камнями склон, который постепенно уходил к поросшим лесом
возвышенностям вдали.
- Это то, что нам нужно. Если мы заляжем там, они не смогут атаковать
нас сзади. Им придется идти по этому склону, и они будут на виду, а мы под
защитой деревьев. Занимаем позицию здесь.
Керрик облегченно вздохнул, услышав эти слова, потому что уже едва шел.
После долгого пути его нога пульсировала болью, и каждый шаг был мучением.
Но сейчас не было времени думать о себе.
- Это хороший план, - сказал он. - Животные устали и не могут идти
дальше. Их нужно увести поглубже в лес, покормить и дать им передохнуть.
Женщины пусть идут с ними. Нам всем нужно немного отдохнуть, потому что,
когда стемнеет, придется снова идти. Если мургу так много, как говорит
Переманду, мы не сможем убить их всех. Нам удастся только остановить их.
Что ты скажешь на это, Херилак?
- Я скажу, что эта мысль тверда, как камень, и, в то же время,
правдива. Мы будем ждать атаку у опушки леса. Хар-Хавола, пока светло,
пусть лучшие бегуны из твоей саммад поищут дорогу через лес и дальше. Мы
будем сражаться, а когда стемнеет, пойдем дальше.
Отставшие еще с трудом поднимались по склону, когда охотники
предупреждающе закричали, указывая на запад, на растущую тучу пыли,
появившуюся у первых предгорий. Зрелище это заставило последнего
поторопиться.
Подул свежий ветер, качая голые ветки над их головами. Керрик сел на
мягкую траву рядом с Херилаком и принялся осторожно вставлять дротики в
хесотсан. Облако приближалось. Херилак поднялся и сделал охотникам знак
укрыться.
- Всем в укрытие, - приказал он. - И не сжимать смертоносные палки, пока
я не скажу, как бы близко они ни подошли. А потом убивать их. Никому не
отступать, пока я не прикажу. Потом отходить, но не всем сразу и прячась за
деревья. Помните, что все мы стоим между мургу и саммад. Они не должны
пройти.

Мургу были все ближе, пыль клубилась уже в последней долине, из которой
поднялись люди. Керрик вытянулся во всю длину за стволом большого дерева и
положил хесотсан на ветку. Трава на склоне колыхалась под ветром, стаи
птиц поднимались из нее и разлетались в стороны. Грохот, похожий на
далекий гром, становился все громче.
Линия темных фигур появилась на вершине гребня, двигаясь медленно, но
неумолимо. Керрик лежал неподвижно, прижавшись к земле, прислушиваясь к
торопливым ударам своего сердца.
Верховые животные были крупные, немного похожие на эретрука, двигались
широким шагом на своих толстых задних ногах, таща по земле тяжелые хвосты.
На спине у каждого сидел ийлан. Вот они остановились, оглядывая склон и
деревья за ним и ожидая остальных.
Керрик задохнулся, когда гребень хребта потемнел от движущихся фигур, у
которых было слишком много ног. Они тоже остановились и закрутились на
одном месте. На их спинах сидели вооруженные фарги. Выведенные для
перевозки, они доставили фарги сюда и теперь накапливались внизу склона.
Наконец армада двинулась вперед.
Ветер дул от них, донося крики ийлан, глухой топот ног, пронзительные
вопли животных и их тяжелый запах.
Выше и выше поднимались они, приближаясь к горстке охотников,
спрятавшихся за деревьями. Каждая деталь их пятнистых шкур была сейчас
отчетливо видна. Фарги сжимали свое оружие и всматривались сквозь пыль, а
ийланы на своих крупных скакунах постепенно пропускали их вперед.
Почти неслышный в громком топоте атакующих прозвучал крик Херилака, и
тут же щелкнули первые смертоносные палки.

Глава шестнадцатая

Керрик выстрелил в ближайшего ийлана, промахнулся, но зато попал в его
животное. Существо заревело, затем тяжело упало. Всадник рухнул на землю
целым и невредимым и прицелился из своего хесотсана. Следующий дротик
Керрика поразил его в шею, и он исчез в траве.
Это было избиение. Первые ряды атакующих полегли под массированным
огнем из-под деревьев. Многие из неуклюжих восьминогих существ были
поражены и тоже упали, сбрасывая фарги со своих спин. Те немногие, что
продолжали движение, были убиты, не дойдя до линии деревьев. Уцелевшие
бросились обратно, налетая на всадников, еще стремившихся вперед. Дротики
летели в ту смешанную толпу, и трупы громоздились все выше. Атака
захлебнулась, остановленная трупами. Воздух наполнился криками боли раненых
фарги, придавленных упавшими животными.
Ийланы, бывшие в рядах атакующих, принялись отдавать приказания, и под
их руководством фарги бросились искать убежище, стреляя при этом назад.
Керрик опустил оружие и прислушался, понимая кое-что из того, что
говорилось. Один из всадников привлек его внимание отдаваемыми приказами.
Керрик поднял хесотсан, но, приглядевшись, понял, что не видит его.

Когда показались первые всадники, он разбудил спящих. Скоро долина
заполнилась тяжелой поступью уруктопов. Ийланы на таракастах двигались
впереди отдельной группой, возглавляя движение. Они прошли мимо, не заметив
тану, и уже достигли гребня, прежде чем более медлительные уруктопы вошли в
западню.
Херилак скомандовал, и началась стрельба.
Бойня была чудовищной, гораздо более страшной, чем накануне. Охотники
стреляли непрерывно и кричали от радости, делая это. Ийланы падали сверху
вниз, их трупы громоздились кучами и скользили вниз в смертоносный хаос.
Уруктопы погибали, фарги, сидевшие на них, тоже, те, что пытались спастись,
скатывались вниз. Первые ряды атакующих были смяты, и враги отошли назад,
чтобы перегруппироваться. Охотники преследовали их, используя оружие
мертвых против живых.
Только когда часовой на гребне горы закричал, они отступили, поднявшись

Глава семнадцатая

Покрывший реку лед тронулся, образуя большие заторы, пока вода не унесла
льдины далеко к морю. Хотя наступила весна, в укромных местах берега еще
оставался лед, а снег заполнял ямы на берегу. Но на лугу, там, где река
делала широкую петлю, небольшое стадо оленей поедало тонкие листья молодой
желто-зеленой травы. Они то и дело оглядывались по сторонам, шевеля ушами и
принюхиваясь. Потом что-то встревожило их, и они грациозными прыжками
умчались в лес.
Херилак стоял в тени высоких вечнозеленых деревьев, вдыхая резкий запах
их иголок, и смотрел на лагерь, который они покинули осенью. Объятия зимы
ослабли, весна в этом году была ранняя. Возможно, зимние льды уйдут.
Возможно...

За его спиной послышался скрип кожаных ремней и рев мастодонтов.
Животные знали это место и поняли, что путешествие окончилось.
Охотники тихо выходили из-за деревьев, и Керрик шел вместе с ними.
Теперь можно было остановиться, разбить лагерь в этом знакомом месте и
построить шалаши из веток кустарника. Но остановка здесь будет недолгой.
Только что кончилась зима, и люди могли отбросить мысли о следующей.
Керрик взглянул на белых птиц, пролетавших высоко над ними. Это были
другие птицы.
Возможно, другие... Мрачные воспоминания нахлынули на него и затемнили
солнечный свет. Ийлан здесь не было, но они были, как ураган, который
всегда может налететь. Что бы ни делали сейчас тану, что бы они ни
собирались делать, их действия будут всегда окрашены этим смертоносным
присутствием на юге... Громкий торжествующий рев мастодонта прорвался
сквозь его мысли. Хватит. Для размышлений будет время потом, а сейчас
нужно ставить лагерь, разводить костры и жарить свежее мясо.
В ту же ночь они собрались вместе вокруг костра: Керрик, Херилак,
старый Фракен, саммадары. Желудки их были полны, а сами они были довольны.
Сорли поворошил костер так, что искры лететели вверх, теряясь в темноте.
Из-за деревьев поднялась полная луна, ночь была тихой. Сорли вытащил
обугленную ветку, помахал ею, пока она не вспыхнула ярким пламенем, и
приложил к каменной чаше трубки. Он глубоко затянулся, выпустил облако
дыма, затем передал трубку Хар-Хаволу, который тоже глубоко вдохнул дым.
Они были сейчас одной саммад, составленной из нескольких, и больше никто не
смеялся над теми, кто пришел из-за гор. Это было немыслимо из-за зимы,
проведенной вместе, и сражения с мургу. Трое из его молодых охотников уже
нашли себе женщин в других саммад. Это был путь к миру.
- Фракен, - окликнул Херилак, - расскажи нам о битве и об убитых мургу.
Фракен покачал головой, притворяясь усталым, но, когда все стали
упрашивать его, а за спинами сидевших появились другие охотники, он
позволил уговорить себя. Некоторое время он гнусаво напевал что-то,
раскачиваясь из стороны в сторону, потом начал петь историю прошедшей зимы.
Хотя все они были там и участвовали в перечисляемых событиях, лучше
было, когда он рассказывал о прошедшем.
Его истории с каждым разом были все лучше. Бегство становилось тяжелее,
женщины сильнее, охотники храбрее, а битва невероятнее.
- ...снова и снова подходили они к холму, снова и снова охотники вставали
на их пути, убивая их раз за разом. Скоро вокруг каждого охотника высились
такие груды тел, что за ними их самих не было видно. Каждый охотник убил
столько мургу, сколько стеблей травы растет на склоне горы. Каждый охотник
снова и снова ударил копьем, и каждый удар пронзил пятерых мургу. В тот
день охотники были сильны, а горы мертвых поднялись выше их голов.

Они слушали его, кивали и испытывают все большую гордость от того, что
сделали. Трубка переходила из рук в руки, а Фракен пел историю их побед.
Голос его поднимался до крика и опускаются до шепота, и все, даже женщины и
маленькие дети, собрались вокруг, внимательно слушая. Когда он закончил,
все продолжали молчать, вспоминая. Им было, что вспомнить...
Огонь почти погас, и Херрик привстал, подбросил в него и тут же сел,
потому что у него закружилась голова. Дым из трубки был крепок, и он еще не
привык к нему. Фракен завернулся и отправился в свою палатку. Остальные
тоже начали расходиться, и скоро Керрик увидел, что осталось, только
несколько охотников. Херилак смотрел в огонь, Хар-Хавопа покачивал головой
в полусне. Херилак взглянул на Керрика.
- Они счастливы сейчас, - сказал он. - Мир.., Хорошо, что сейчас они
испытывают это. Зима была долгой и горькой, и им нужно забыть ее, прежде
чем они начнут думать о следующей. Да и мургу со смертоносными палками тоже
нужво эабыть.
Он помолчал, потом произнес:
- Мы убили многих из них. Может, теперь они забудут о нас и оставят нас
в покое.
Керрик не хотел отвечать отрицательно, но понял, что не сможет сделать
этого. Он покачал головой, и Херидак вздохнул.
- Они придут снова, - сказал Керрик. - Я знаю этих мургу. Они ненавидят
нас так же, как мы ненавидим их. Скажи, ты убил бы их всех, если бы мог?
- Тотчас же и с большим удовольствием.
- И они чувствуют то же самое.
- Так что женам делать? Лето будет коротким, и мы не знаем, будет ли
хорошая охота. Но что мы будем делать, когда на нас навалится будущая зима?
Если мы пойдем на восток к следующему берегу, где можно охотиться, мургу
найдут нас там. На юге же - все мы помним, что произошло там. А на севере
царствуют морозы.
- Есть еще горы, - сказал Хар-Хавола, которого разбудили голоса. - Нам
нужно уходить в горы.
- Но твоя саммад пришла именно из-за гор, - сказал Херилак. - Вы
пришли, потому что там не было охоты.
Хар-Хавола покачал головой.
- Это ты назвал мою саммад пришедшей из-за гор. Но то, что ты называешь
горами, на самом деле всего лишь холмы. За ними находятся настоящие горы.
Они достают небо, и снег на их вершинах никогда не тает. Вот это горы!
- Я слышал об этом, - сказал Херилак. - Я слышал, что их невозможно
пересечь и смерть ждет смельчаков.
- Это может случиться, если ты не знаешь перевалов, зима может поймать
тебя в ловушку, и ты умрешь. Но Мунан, охотник из моей саммад, пересекал
горы.
- Мургу ничего не знают об этих горах, - сказал Керрик с надеждой в
голосе. - Они никогда не говорили о них. Что лежит за ними?
- Мунан говорил, что там пустыня. Очень мало травы, очень мало дождей.
Он говорил, что шел по ней два дня, а потом, когда кончилась вода, вернулся.
- Мы можем пойти туда, - сказал Керрик, думая вслух.
Херилак фыркнул.
- Через ледяные горы в безводную пустыню? Мургу и то лучше. По крайней
мере, мы можем убивать их.
- Мургу убьют нас, - гневно сказал Керрик. - Мы убьем иекогорых из них,
но придет еще больше, потому что их много, как капель в воде океана. В
конце концов все мы умрем. Но в пустыню не обязательно уходить навсегда.
Мы можем взять воды и найти дорогу через нее. Стоит подумать об этом.
- Да, - согласился Херилак. - Нам действительно нужно побольше узнать
об этом. Хар-Хавола, позови охотника Мунана. Пусть он расскажет нам о
горах.
Мунан был высоким охотником с длинными шрамами, пересекавшими его щеки,
как у всех охотников из племени, пришедшего из-за гор. Он пыхнул трубкой,
когда та дошла до него, и выслушал их вопрос.
- Там были трое из нас, - сказал он. - Все очень молодые. Это был один из
тех поступков, которые совершают юноши, чтобы доказать, что из них
получатся хорошие охотники. Они должны сделать что-нибудь очень трудное. -
Он коснулся шрамов на своих щеках. -Только доказав свою отвагу, они носят
эти знаки.
Хар-Хавола согласно кивнул. Его собственные шрамы белели в свете костра.
- Трое ушли, двое вернулись. Мы отправились в начале лета и поднялись
на перевалы. В нашей саммад был старый охотник, который знал о них и
рассказал нам, как найти дорогу. Он научил нас, на что обращать внимание и
на какой перевал подниматься. Это было нелегко, и на самом высоком
перевале был глубокий снег, но мы все же прошли его. Все это время мы шли
на заходящее солнце. За горами оказались холмы, где была хорошая охота, но
за ними начиналась пустыня. Мы прошли через нее, но там не было воды.
Выпив все, что мы несли в мешках, мы повернули обратно.
- Но там можно было охотиться? - спросил Херилак.
Мунан кивнул.
- Да, в горах, где шли дожди, а зимой падал снег. Ближние к горам холмы
были зелеными, и только за ними начиналась пустыня.
- Ты можешь снова найти эти перевалы?-спросил Керрик.
Мунан кивнул.
- Тогда нам нужно послать туда небольшой отряд. Они найдут дорогу и
холмы за горами. Сделав это, они могут вернуться и перевести туда саммад.
- Лето сейчас очень короткое, - сказал Херилак, - и мургу слишком
близко. Если уж идти, то идти всем. Думаю, нужно сделать именно так.
Они говорили об этом всю ночь, потом еще и еще. Никому не хотелось
подниматься на ледяные горы летом: зима и так скоро придет, и незачем
добровольно приближать ее. Однако все знали, что нужно что-то делать. Они
немного охотились здесь, поэтому имели свежее мясо. Были здесь и съедобные
корни, растения и зерна, но этого было мало для зимы. Их палатки пропали и
многие вещи, которыми они дорожили, вместе с ними. Единственное, что они
еще имели, это мясо, захваченное у мургу и заключенное в контейнеры.
Правда, вкус его никому не нравился, до тех пор, пока было что есть,
контейнеров не касались. Но им нужно было поддерживать жизнь, и его не
выбрасывали.
Херилак смотрел и терпеливо ждал, пока они охотились в ели все, что
только хотели. Женщины выделывали шкуры оленей, и когда их наберется
достаточно, у них снова будут палатки. Мастодонты паслись на лугах, и
скоро их мощные шкуры снова стали гладкими. Херилак смотрел на это и ждал.
Каждую ночь он смотрел на небо, где луна то становилась яркой, то вновь
убывала, и вот однажды, когда она исчезла в очередной раз, он наполнил
каменную трубку корой и созвал всех охотников к своему костру.
Когда все покурили, он встал перед всеми и рассказал о том, что думал
все это время, с тех пор, как они вернулись назад, к изгибу реки.
- Зима приближается. Нам нельзя оставаться здесь и встречать ее, мы
должны уйти туда, где хорошая охота и нет мургу. Я предлагаю пересечь
высокие горы и дойти до зеленых холмов за ними. Если мы выйдем сейчас,
пока еще не кончилось лето, мы сможем пройти через перевалы. Мунан

Глава восемнадцатая

На пятый день местность начала подниматься. Западный ветер стал
холодным и сухим. Охотники Хар-Хавола нюхали воздух и радостно смеялись,
ведь они хорошо знали эту часть мира. Они возбужденно переговаривались
между собой, указывая на знакомые ориентиры, и торопились вперед, подгоняя
медленно тащившихся мастодонтов. Херилак не разделял их радости, потому
что понимал, что охота здесь плохая. Несколько раз он видел, что этой
дорогой проходили другие тану, а однажды нашел остатки костра с еще теплым
пеплом. Правда, самих охотников он ни разу не видел: видимо, они избегали
приближаться к этой большой и хорошо вооруженной саммад.
Дорога, которой они шли, уходила все дальше и дальше в холмы, каждый из
которых был выше предыдущего.
Однажды утром Хар-Хавола радостно закричал и указал туда, где
поднимающееся солнце касалось высоких белых пиков. Это были покрытые
снегом горы, которые им предстояло пересечь.
День за днем дорога поднималась все выше и выше, пока горы, бывшие
сначала барьером впереди, не окружили их со всех сторов. Они казались
бесконечными и грозными. Только когда саммад подошли ближе, они увидели,
что из самого их сердца течет река. Вода была быстрой, холодной и серой.
Они шли вдоль нее, следуя всем ее изгибам и поворотам, пока предгорья не
исчезли из виду. Пейзаж тоже изменился: деревьев стало мокше, и болыпино-о
из них были вечнозелеными.
Однажды на склоне горы над ними появились белые рогатые животные,
прыгавшие по камням. Одно из них остановилось у края, и тут же стрела,
выпущенная Херилаком, сбросила существо вниз. Его мех был курчавым и
мягким, а мясо, поджаренное тем же вечером, восхитительно жирным.
Хар-Хавола облизал со своих пальцев жир и удовлетворенно хмыкнул.
- До сих пор я только однажды ел горного козла. Их очень тяжело добыть:
они живут только высоко в горах. Кстати, сейчас нам нужно подумать о корме
для мастодонтов и дровах для наших костров.
- А это зачем? - спросил Херилак.
- Мы идем выше. Скоро не будет деревьев и даже трава станет чахлой и
скудной.
- Значит, нам нужно взять все необходимое, - сказал Херилак. Без
палаток волокуши нагружены слабо. Мы загрузим их бревнами, а для животных
возьмем молодые побеги с листьями. Они не должны страдать от голода. А есть
ли там вода?
- Нет, но это неважно, мы можем растапливать снег.
Хотя дни были еще теплыми, по утрам уже начались заморозки, и
мастодонты недовольно ревели, выдыхая облачка пара. Хотя многие были
недовольны тем, что стало труднее дышать, Керрик радовался всему, что было
для него новым.
Прозрачность воздуха доставляла ему удовольствие так же, как и тишина
гор. Все это здорово отличалось от влажной жары, пота и насекомых юга. У
ийлан были болота и бесконечное лето, что вполне подходило для них. Ийланы
сочли бы жизнь здесь невозможной. Здесь был не их мир, так почему бы им не
оставить его тану?
Хотя Керрик то и дело поглядывал на небо, он не видел больше репторов
или других птиц, которые могли бы следить за их передвижениями. Возможно,
ийланы больше не преследовали их, и люди наконец-то избавились от своих
врагов.
Прошел еще один день непрерывных усилий, прежде чем они достигли
вершины перевала. Все очень устали и с трудом передвигали ноги. Когда
наступила ночь, саммад были еще на склоне, и им пришлось провести там
бессонную ночь рядом с животными, которые визжали от холода. Не имея
возможности развести огонь, люди кутались в меха и дрожали до рассвета. С
первыми лучами солнца они двинулись дальше, зная, что если не сделают
этого, то замерзнут. Когда они перевалили через гребень и стали
спускаться, это оказалось труднее, чем идти вверх. Но они не
останавливались. Пища кончилась, и мастодонты наверняка не пережили бы еще
одну ночь на снегу.
Саммад шли сквозь облака и к полудню достигли каменной осыпи. Идти по
ней было еще труднее, чем по снегу. Уже стемнело, когда они вышли из-за
облаков и почувствовали на своих лицах тепло заходящего солнца. Далеко
внизу виднелись долины, покрытые зеленой растительностью.
Стало темно, но люди остановились только для того, чтобы зажечь факелы.
В их мерцающем свете утомленные саммад двинулись дальше. Они шли до тех
пор, пока не почувствовали, что почва под ногами стала мягче. Люди поняли,
что тяжелое испытание кончилось. Все устало повалились на землю.
Мастодонты щипали траву. В ту ночь даже консервированное мясо мургу
показалось всем довольно приличным.

Худшее было позади. Очень скоро саммад вновь оказались среди деревьев,
где мастодонты жадно набросились на зеленые листья. Охотники были
счастливы. В тот день они нашли свежий помет горных козлов и поклялись,
что скоро у них будет свежее мясо. Но козлы были слишком осторожны и
исчезали до того, как охотники могли приблизиться к ним на расстояние
выстрела из лука. На следующий день охотники выследили стадо небольших
оленей и убили двух, прежде чем остальные удрали. Впрочем, здесь были не
только одени, сосны здесь оказались со сладкими орехами.
На следующий день ручей, по которому они шли, закончился небольшим
водоемом, на берегах которого было множество следов различных животных.
Выхода водоем не имел, видимо, вода уходила из него под землю.
- Здесь мы и остановимся, - сказал Херилак. - Здесь есть вода, пастбища
для животных и хорошая охота, если мы правильно читаем следы. Саммад
расположатся на этом месте, и охотники будут приносить свежее мясо. Кроме
того, здесь есть ягоды, съедобные грибы и корни. Нам не придется голодать.
А мы с Мунаном, который бывал здесь и раньше, посмотрим, что лежит
впереди. Керрик пойдет с нами.
- Дальше воды станет меньше, а в пустыне она вообще исчезнет, - сказал
Мунан.- Нам придется нести воду в шкурах.
- Так мы и сделаем, - согласился Херилак.
Перемены начались сразу же, как только трое охотников спустились с холма.
Чем ближе подходили они к предгорьям, тем реже становилась трава, и скоро
они уже шли по камням и кучам песка. Все растения были теперь колючими,
казались сухими и отстояли далеко друг от друга. Воздух был сух и
неподвижен.
- Это был долгий и трудный день, - сказал Херилак. - Остановимся здесь.
Это и есть пустыня, о которой ты говорил?
Мунан кивнул.
- Она вся похожа на это место, хотя кое-где может быть побольше песка,
а где-то камней. Здесь нет воды и ничего не растет, кроме этих колючек.
- Утром мы пойдем дальше. У пустыни должен быть конец.

Пустыня была горячей, сухой и, вопреки словам Херилака, казалась
бесконечной. Четыре дня они шли от рассвета до заката, отдыхая в середине
дня, когда становилось слишом жарко. На закате Херилак остановился на
небольшой возвышенности, прикрыл глаза рукой и посмотрел на запад.
- То же самое, - сказал он. - Ни холмов или гор и ничего зеленого. Только
пустыня.
Керрик коснулся шкуры с водой.
- Это - последняя.
- Знаю. Утром мы возвращаемся.
- А что мы будем делать, когда вернемся? - спросил Керрик, подбрасывая
в костер сухие колючки.
- Нужно подумать. Если охота будет хорошей, возможно, мы останемся
здесь. Посмотрим.
Ночью Керрик был разбужен внезапным близким криком совы. Это была всего
лишь сова. Они живут здесь, в пустыне питаясь ящерицами. Всего лишь сова...
Ийланы могут знать, что они здесь, но не смогут преследовать их через
покрытые снегом горные перевалы.
В туже ночь ему приснился Альпесак. Он снова был один среди суетящихся
фарги, и на другом конце поводка находилась Инлену.
Когда на рассвете Керрик проснулся, сон все еще был с ним, давил на
него. Это был всего лишь сон, убеждал он себя, но ощущение несчастья ее
покидало его, когда они шли назад.
Был уже вечер, когда они поднялись на последний гребень и с
удовольствием посмотрели на воду, появившуюся впереди.
Путь их пролегал через густой-перелесок, который трещал, когда они
продирались сквозь него. Дорогу прокладывал Херилак. Заметив, что
оторвался от остальных, он остановился.
Едва он сделал это, как мимо наго просвистела стрела. Херилак мгновенно
упал на землю, предупреждая остальных криком. Лежа за деревом, он вытащил
стрелу из собственного колчана и наложил стрелу на тетиву. Вдруг сверху его