10

Ее волосы были обесцвечены, были и другие простые и очевидные
изменения. В целом внешность стала такой, что ее невозможно стало опознать
по фотографии или описанию.
За исключением меня, конечно. Я видел ее в похищенном линкоре и
разговаривал с ней. Отлично, я узнал ее, а она понятия не имеет, кто я
такой. Она видела меня только мельком в скафандре, с поднятым
светофильтром.
Это была вершина счастливого дня моей жизни. Все вокруг казалось
чудесным и прекрасным. Необходимо все-таки отдать ей должное,
маскировалась она прекрасно. Я сам никогда не предполагал увидеть ее здесь
в таком качестве, а ведь я старался предусмотреть все возможности. У нее
была с собой приличная сумма украденных денег, поэтому я не мог
представить ее себе в образе нищего бродяги. Нет, девушка в порядке, надо
отдать ей должное. Играет свою роль абсолютно натурально. Не будь у нее
патологической склонности к убийствам - какую бы команду мы с ней
составили!
И тут мое сердце второй раз за вечер дало сбой. Эмоции эмоциями, но в
конце следа ясно обозначается смерть. Она принесла несчастье всем, с кем
была рядом. В этой хорошенькой головке высокоинтеллектуальные, но странно
извращенные мозги. Мне бы лучше думать не о ее фигуре, а о трупах,
которыми она усеяла свой путь. Есть только один выход - увести ее отсюда и
передать Корпусу. Я даже не рассматривал вопрос моих взаимоотношений с
Корпусом. Одно другого не касалось. Сейчас все нужно было делать быстро и
чисто.
Я подошел к бару и заказал два двойных местной серной кислоты.
Понизил голос, изменил акцент и манеру речи. Анжелина достаточно долго
слышала меня и легко могла опознать по голосу - единственная вещь, о
которой я волновался.
- Выпьем, куколка, - сказал я, поднимая стакан и подавая ей другой. -
А потом пойдем к тебе в комнату. У тебя есть комната?
- Комната найдется, если у тебя имеется десятка по курсу Лиги.
- Конечно, - сказал я, изображая улыбку. - Неужели по мне не видно?
- Я не из тех, кому платят "после того, как", - сказала она с
прекрасно разыгранным равнодушием. - Сперва плати, потом пойдем.
Я шлепнул о стойку монетой, она подбросила ее в воздух, поймала,
взвесила на руке, надкусила и сунула куда-то за пояс. Я смотрел на нее с
откровенным изумлением, меня поразила та натуральность манер, с которой
она играла свою роль. И только когда она повернулась, чтобы уходить, я
вспомнил, что нахожусь здесь на ради наслаждения, а чтобы выполнить
суровый долг. Все колебания тотчас же исчезли, когда я вспомнил трупы,
плавающие в глубинах космоса. Опустошив свой стакан, я последовал за ее
вихляющими бедрами из бара в какую-то отвратительную улочку.
Темнота грязных узких переулков обострила мои рефлексы, Анжелина
играла свою роль хорошо, но я сомневался, что она делит постель со всеми
космонавтами, попадающими в этот порт. Скорее всего у нее есть сообщник,
который спрятался где-то тут с тяжелой дубиной в руках. Или я чересчур
подозрителен? Я постоянно держал руку в кармане на пистолете, но
воспользоваться им не пришлось.
Мы пересекли еще одну улицу и нырнули в длинный коридор. Она шла
впереди, молча. Мы никого не встретили, и никто не заметил нас. Когда она
открыла комнату, я немного успокоился. Она была настолько маленькой, что в
ней негде было спрятаться сообщнику. Анжелина направилась прямо к постели,
а я решил проверить, заперта ли дверь. Дверь была заперта.
Когда я повернулся, на меня был направлен пистолет 0.75 калибра,
такой огромный, что она держала его обеими руками.
- Это что же, грабеж? - возмутился я, понимая, что в своих действиях
прозевал что-то очень важное. Моя рука все еще сжимала в кармане пистолет,
но вытащить его не было никакой возможности, это было равносильно
самоубийству.
- Я пристрелю вас даже не зная имени, - ласково сказала она и
улыбнулась, обнажив ряд великолепных белых зубов. - Вы тот, кто сорвал мою
операцию с линкором.
Ее улыбка становилась все шире, но пока она не стреляла. Она
наслаждалась неуправляемыми эмоциями, отражающимися на моем лице. Ловец
попал в ловушку, его привели именно туда, куда хотели, и ничего поделать
больше нельзя.
Увидев, что я все осознал, Анжелина громко рассмеялась, чисто и ясно,
как серебряный колокольчик, одновременно усиливая давление на курок. Она
была настоящая артистка. Точно, когда мое отчаяние достигло максимума, а
безнадежность положения стала очевидной, спусковой крючок был нажат.
И не один раз, а снова и снова.
Четыре разрывающих плоть пули прямо в сердце и последний выстрел
прямо между глаз.

11

Это был еще не возврат сознания, а выплывание из красной мглы.
Организм отчаянно боролся с болью. Было ужасно, что глаза мои были
закрыты, и открыть их невероятно трудно. В конце концов из красной тьмы
появилось лицо в виде пятна.
- Что произошло? - спросило пятно.
- Я собирался узнать об этом у вас... - сказал я и замолчал,
поражаясь, слабости и безжизненности моего голоса. Что-то влажное
коснулось моих губ, это была салфетка, вся в красных пятнах.
Когда зрение вернулось ко мне, пятно превратилось в молодого человека
в белом. Доктор, наверное, и мы, должно быть, в больнице.
- Кто стрелял в вас? - спросил доктор. - Кто-то сообщил о выстрелах,
и скажите спасибо, что мы приехали как раз вовремя. Вы потеряли много
крови, переливание уже сделано, и, кроме того, имеются множественные
повреждения локтевой и лучевой кости от пули, которая дальше задела правый
висок и, возможно, повредила череп. Вероятно, задеты ребра, и есть
подозрения на внутреннее кровоизлияние. Кто-то сильно ненавидит вас! И кто
же?
Кто? Конечно, моя дорогая Анжелина. Искусительница, соблазнительница,
убийца пыталась расправиться со мной. Я все помнил, широкий ствол
пистолета с черной дыркой, в которой кажется может уместиться целый
звездолет. Сверкающее пламя, пули, ударяющие в меня, и страдания, когда
мой дорогой, гарантированный пуленепробиваемый жилет принял на себя мощь
выстрелов. У меня возникла надежда, что она этим удовлетворится, но нет,
ствол поднялся к моему лицу.
Я вспомнил последний свой жест, когда закрыл руками лицо и качнулся в
сторону в отчаянной попытке спастись.
Это чудо, что попытка удалась. Пуля, по-видимому, срикошетила от
кости руки и только задела череп, вместо того, чтобы пройти через него.
Тем не менее, было много крови и неподвижное тело на полу, что и ввело
Анжелину в заблуждение. Шум от выстрелов в этой маленькой комнате, мой
наглядный труп и кровь что-то сдвинули в ее женской натуре, по крайней
мере, чуть-чуть. Она быстро ушла из комнаты до того, как пришли. Если бы
она задержалась хоть на секунду, чтобы убедиться...

12

Эта ночь и еще насколько дней не сохранились в моей памяти по вполне
понятным причинам. Вернуться обратно в мою комнату было рискованно, но
риск был оправдан. Почти наверняка Анжелина не знала о ее существовании, а
если она и нашла ее, то это не имело значения. Я мертв и больше ее не
интересую. Мое предположение оправдалось, после возвращения меня никто не
беспокоил. Я велел принести мне пищу и пару бутылок вина, чтобы создалось
впечатление длительного одинокого запоя. Тело постепенно восстанавливало
свои функции, я поддерживал его антибиотиками и болеутоляющими.
Наконец я почувствовал себя человеком, хотя и слабым. Рука
приобретала чувствительность, черные и синие пятна на груди начали
светлеть, а головная боль почти прошла. Пора было подумать о будущем. Я
пригубил немного из бутылки и позвонил вниз, чтобы прислали газеты за
последние три дня. Пневмотруба засопела, чихнула и извергла их на стол.
Внимательно просматривая их, я понял, что разработанный мной план будет
значительно лучше, чем я ожидал.
На следующий день после моего убийства все газеты поместили
сообщения, почерпнутые из больничных листов ленивыми обозревателями,
которые не удосужились хотя бы мельком взглянуть на трупы. И это все. И
ничего о Большом Больничном Скандале С Переменой Трупов или об Иске По
Поводу Того, Что В Гробу Не Дядя Фрим. Если мои шуточки в этом мясном
холодильнике не опубликованы, значит, они стали больничным секретом, о
котором будут говорить наедине.
Анжелина, мой снайпер-возлюбленная, должна теперь думать обо мне, как
о мертвеце, жертве ее несущего смерть спускового крючка и пальчика,
нажавшего на этот крючок. Ничего не может быть лучше. Через некоторое
время я снова сяду ей на хвост, но работать станет проще, ведь она
уверена, что я превратился в местном крематории в сизый дымок. Вот теперь
самое время составить план, и план правильный. Нет большего вопроса, кто
за кем охотится. Арестовать Анжелину доставит мне не меньшее удовольствие,
чем ей, когда она стреляла в меня.
Я должен был признать, что она все время обходила меня. Она увела
линкор у меня из-под носа, а затем улизнула у меня из-под пистолета. И
совершенно изумительным было то, что она устроила мне ловушку, когда я
думал, что охочусь за ней. Вся моя наивность стала мне ясна до боли.
Задумав исчезновение из линкора, она вовсе не была в истерике, она просто
разыгрывала эту роль. Она изучала меня, каждый доступный обозрению участок
моего тела и лица, каждую интонацию моего голоса. В ее памяти четко
отпечатался мой образ, и удирая она постоянно просматривала варианты моих
действий. В последней точке своего полета она остановилась и стала ждать,
зная, что я приду, и что она будет готова ко встрече со мной. Это была
история. Теперь мое время сдавать карты.
Я обдумал и взвесил множество вариантов и планов. В первую очередь,
до того, как предпринимать что-то еще, мне необходимо пройти полную
физическую реконструкцию. Это необходимо, если я хочу поймать Анжелину.
Это также потребуется, если я хочу избежать длинных рук Корпуса. Во время
учебы я об этом не задумывался, но был абсолютно уверен, что покинуть
Специальный Корпус можно только ногами вперед. Хотя физически я был еще
слаб, черепушка работала у меня по-старому. Мне не хватало фактов, и я
сделал небольшое пожертвование в местную библиотеку в форме вступительного
взноса. Там были фотокопии местных газет за многие годы. Я познакомился с
ядовито-желтым журналом, любовно названным "Свежие новости!!". "Свежие
новости!!" был популярным журналом, его словарь составлял примерно двести
слов, он с чувством смаковал жестокость в ее многочисленных проявлениях.
Большинство страниц было посвящено трагедиям с вертолетами, с цветными
фотографиями, конечно. Но часто там описывались и случаи хулиганства,
жестоких драк и тому подобного. Видно, что твердая рука галактической
цивилизации не успела еще полностью задушить на Фрейбуре. Среди этого
нагромождения кое-где упоминалось и о "темных преступлениях", которые я
искал.
Человечество всегда было капризно в своем законодательстве, открывая
такие увлекательные термины, как "непредумышленное убийство", "убийство
при смягчающих вину обстоятельствах" и т.д. Как будто мертвый совсем и не
мертвый. Хотя мода как на преступления, так и на приговоры меняется, есть
такие, которые всегда вызывают сильное отвращение. Это врачебные
преступления. Я слышал, некоторые дикие племена убивают знахаря, если его
пациент умрет - порядок не без достоинств. Эта целеустремленная ненависть
к мяснику-шарлатану понятна. Будучи больны, мы полностью вверяем себя в
руки доктора. Мы даем совсем незнакомому человеку забавляться с самым для
нас дорогим. Если это доверие подрывается, возникает естественное
возмущение среди свидетелей и оставшихся в живых пациентов.
Горожанин Вульф Сифтерниц именовался полностью как Высокоуважаемый
Доктор Сифтерниц. "Свежие новости!!" с многочисленными подробностями
излагали, как он совмещал жизнь Хирурга и Плейбоя до тех пор, пока нож в
его трясущихся руках не отрезал ТО вместо ЭТОГО, и жизнь известного
политического деятеля не укоротилась на несколько могущих принести большую
пользу лет. Мы должны поверить Вульфу, что он приступил к работе трезвым,

13

В холодном утреннем свете идея не выглядела более привлекательной, но
и не стала менее очевидной. Я мог выбирать: делать или не делать этого. Не
было сомнений, что признаки ненормальности явно обнаружились в Анжелине.
Все ее действия были отмечены противоестественным безразличием к
человеческой жизни. Она убивала равнодушно или с удовольствием, но всегда
с полным безразличием к людям. Я сомневаюсь, знала ли она о том, сколько
убийств совершила в своей жизни. По ее стандартам, я рядовой любитель. Я
не убивал и, более того, необходимость в этом редко возникала в моей
деятельности.
Да, да, ди Гриз никогда не убивал! Мне нечего было этого стыдиться -
наоборот. Я ценил человеческую жизнь, эту единственную неделимую величину
во вселенной. А Анжелина ценила только себя, свои желания и ничего больше.
Следуя по пути формирования ее личности, я воссоздал бы образ мышления,
присущий ей.
Это не так трудно, как кажется, по крайней мере - теоретически. У
меня был некоторый опыт работы с психоматическими наркотиками, и я хорошо
знал их возможности. Вековые исследования позволили создать лекарства,
которые могут стимулировать у пациента любой образ мышления. Хотите стать
на неделю параноиком? Пожалуйста - примите пилюлю и почувствуете, что это
такое. Некоторые действительно принимают это для кайфа, но для меня это не
годится. Нужна была чрезвычайно веская причина, чтобы меня, человека с
деликатным серым веществом, заставить решиться на это. Например, поиск
Анжелины.
Воистину прекрасным свойством всех этих психоматических препаратов
было их временное действие. Когда лекарство поглотится, галлюцинации
исчезнут. Я надеялся на это. Ни в одной из прочитанных книг не упоминалось
о том варварском вареве, какое мог состряпать я один. Это была
титаническая работа - искать в книге описания всех этих очаровательных
привычек Анжелины и находить каждой соответствующий психологический
образец. В процессе этого анализа мне даже потребовалась профессиональная
помощь, без упоминания, конечно, ее истинных целей. В конце концов передо
мной стоял пузырек слабо-дымчатой жидкости и магнитофон, где была
установлена лента со стимулирующими высказываниями, которая будет
прокручиваться в процессе действия лекарства. Осталось только собрать свое
мужество в кулак, как говорят классики. В действительности, это было не
все, я хотел принять еще кое-какие меры предосторожности. Я снял комнату в
дешевом отеле и попросил не беспокоить меня. Поскольку на подобный
поступок я решался впервые и не знал, как поведет меня моя психика, я
оставил в пределах видимости несколько записок. Через несколько часов
подобных приготовлений я понял, что начинаю тянуть время.
- Да, нелегко быть добровольно сумасшедшим, - сказал я своему
бледному отражению в зеркале. Отражение было согласно, тем не менее, мы
оба закатали рукава и приготовили большие шприцы. - Ну, поглядим, что
будет, - сказал я, аккуратно вводя иглу в вену и выдавливая до основания
поршень.
Результат был обескураживающий, если не сказать больше. Появился звон
в ушах и головная боль, которые быстро прошли, и все стало как раньше. Я
понял, что надо чем-то заняться, и сел читать газету, пока не устал.
Наступило разочарование. Я пошел спать, включив магнитофон, который мягко
нашептывал мне в уши свои сентенции, как: "Ты лучше всех и знаешь это, а
люди, которые этого не знают, должны остерегаться" или "Они дураки, все
дураки, умнее тебя нет никого на свете".
Спать было неудобно, наушники врезались в уши, а мой дурацкий голос
выводил меня из себя. Ничего не изменилось, эксперимент прошел впустую, и
неудача разозлила меня. Я сломал наушники, и мне стало легче, еще легче
стало после того, как я смял в тугой комок магнитофонную ленту.
Несколько дней я не брился, щетина скрипела у меня под рукой. Я втер
в руки крем, заглянул в зеркало и впервые поразился. Новое лицо подходило
мне лучше старого. Ошибка рождения или уродство моих родителей - я их
глубоко ненавидел, так как единственная полезная вещь, которую они сделали
- это родили меня - дали мне лицо, не соответствующее моей личности. Новое
было лучше. С одной стороны - более красиво, с другой - более строго. Я
должен был бы поблагодарить доктора Вульфа за эту работу. Поблагодарить
его пулей. Это было бы гарантией, что никто в мире не выследит меня через
него. Наверное, была жара, и у меня был солнечный удар, если а позволил
ему улететь живым.
На столе лежал листок бумаги с единственным словом, написанным моим
почерком, хотя я понятия не имел, зачем я его оставил. Там было написано -
АНЖЕЛИНА.
Анжелина, которую я жаждал заполучить, чтобы сжать ее белое горло
руками и давить до тех пор, пока не выкатятся глаза. Ха! Представив эту
картину, я засмеялся. Однако не следует быть таким легкомысленным.
Анжелина - это важно. Я собираюсь найти ее, и меня ничто не остановит. Она
сделала из меня дурака и пыталась убить. Если кто и заслуживает смерти,
так это она. Плохо, что это еще не сделано. Я разорвал листок на мелкие
кусочки.
Комната буквально давила на меня, захотелось выйти. На этот раз меня
привело в бешенство отсутствие ключей. Я знал, что вынимал их, но куда
дел, не помнил. Растяпа портье что-то мямлил, и я собирался сказать ему
все, что думаю об их сервисе, но воздержался. Для этих типов есть только
одно лекарство! Запасные ключи шлепнулись под пневмотрубой, и я забрал их.
Хотелось есть, пить, и больше всего найти место, где можно спокойно
подумать.
Ближайшее кафе предоставило мне эти возможности, после того, как я
отогнал проституток. Анжелина просто играла, а выглядела лучше всего этого
стада вместе взятого. Анжелина. Я все время думал о ней. Выпивка согрела
мой желудок, и она потеплела в моих мыслях. Неужели я действительно хотел
предать ее или даже убить? Что за чушь! Единственная умная женщина из тех,
с кем я встречался. Я никогда не забуду, как она вышагивала в своем
платье. Ее бы немного приручить, и какая бы получилась пара! От этой
сладкой мысли мое лицо вспыхнуло, и я одним глотком осушил стакан.
Я должен найти ее, она ни за что не покинет эту планету, напоминавшую
райские кущи. Девушка с ее амбициями пойдет здесь прямо к вершине, никто
не сможет ее остановить. Это именно то место, где она должна быть. Всю
свою жизнь Анжелина была уверена, что она лучше этой толпы, и доказывала
это себе и всем снова и снова. Мое прибытие могло бы быть величайшим
счастьем для Анжелины. Я вел себя на этой планете как настоящая
деревенщина. Когда Анжелина расправилась со мной, она могла остановиться,
успокоиться и подчиниться порядку. Соперничество могло быть на время
отложено.
Пока я сидел там, что-то встревожило меня, какой-то важный момент,
который никак не мог проявиться в памяти. Наконец я понял! Инъекция скоро
закончит свое действие. Мне необходимо вернуться в комнату. Всплыли страхи
по поводу выполнения эксперимента, но я понял, что это старые сомнения.
Это варево не более опасно, чем аспирин. И в то же время - величайшая,
космическая штука. Новые миры возможностей открывались передо мной, мозг
стал яснее, а мысли логичнее.
В баре я заплатил бармену и долго ждал, пока он отсчитывал сдачу.
- Побыстрее! - сказал я громко, чтобы все слышали. - Покупатель
торопится, так что и ты торопись... Еще два гильдена. - Я держал деньги на
раскрытой ладони, и когда он нагнулся, чтобы пересчитать их, я шмякнул ему
ладонью и деньгами по морде. Заодно, понизив голос, чтобы слышал только
он, я пояснил, что о нем думаю. Фрейбурский слэнг богат выражениями, и я
выбирал из них наилучшие. Я хотел продолжить обучение, но это требовало
времени, а я торопился в комнату в отеле. Уходя, я взглянул в зеркало,
висевшее на передней стене и отражавшее картину за моей спиной. И хорошо
сделал. Он вытащил из-под бара отрезок трубы и занес его над моей головой.
Не желая лишать его удовольствия, я не стал перехватывать его руку, и
только, когда она пошла вниз, отступил в сторону, позволив ему чуть-чуть
задеть меня.
А потом я просто схватил эту нахальную руку и сломал ее о край
стойки. Его вопли вошли в мое сердце райской музыкой, я был готов слушать
их сколько угодно. Но времени не было.
- Вы видели, как он предательски напал на меня? - сказал я
остолбеневшим посетителям, направляясь к дверям. Пострадавший исчез из
вида, видимо упал и стонал за стойкой. - Я иду звонить в полицию,
посмотрите, чтобы не убежал. - Конечно, он рвался сбежать так же, как и я
звонить в полицию. Я вышел из двери задолго до того, как посетители
сообразили, что же произошло на самом деле.
Бежать я не мог, чтобы не привлекать к себе внимания, лучшее, что я
мог сделать, это идти быстрой походкой. От напряжения я весь обливался
потом. В комнате первое, что я увидел, был пузырек на столе и шприц за
ним, завернутый в тряпочку. Мои руки не тряслись, я им этого не позволил.
Это была сильная штука!
Рухнув в кресло, я взял пузырек и увидел, что там осталось жидкости
меньше, чем на миллиметр. Для получения адской смеси требовался довольно
сложный процесс, однако формула сидела в моей памяти гвоздем, и не
представляло труда в любой момент восстановить ее. Вот только как достать
компоненты в этот ночной час? Да ведь это не сложно. Закон истории

14

Первым ощущением после выхода из сна было сожаление. Работа мозга
является источником постоянного удивления. Действие моего дьявольского
напитка проходило, с памятью было все в порядке, дурнота исчезла. Детали
моей интермедии сумасшествия представали ясно и четко. Хотя меня
подташнивало от всего, что я думал и делал, одновременно я ощущал приступ
сожаления, что все кончилось. Раскованность после принятия лекарства
переросла в абсолютную свободу, когда жизнь других людей кажется меньше,
чем ничто. Ощущение несомненно жуткое, но и чрезвычайно привлекательное.
Хотя мозг и протестовал, я испытывал желание повторить все снова.
Несмотря на двенадцатичасовой сон, я был разбит. Переползание на
кровать отняло всю мою энергию. Взгляд остановился на предварительно
припасенной бутылке спирта. Я вымыл стакан и, потягивая жидкость,
постарался привести в порядок мое мозговое хозяйство, что было не легко. Я
много раз читал о темных инстинктах, лежащих в нашем подсознании, но
впервые столкнулся с этим непосредственно, когда они действительно стали
всплывать на поверхность.
Моя позиция в отношении Анжелины должна быть наконец определена.
Нужно признать, что я был к ней явно неравнодушен. Любовь? Назовите это
каким угодно словом, не возражаю, но это не пылкая юношеская страсть. Ее
поступки не ослепляли меня, я отчетливо понимал, что
отвратительно-аморальная жизнь Анжелины отражается и на моем образе
мышления. Но логика и рассудительность не могут противостоять эмоциям.
Ненавидя ее деятельность, я не мог отделаться от чувства симпатии к этой
личности, так похожей на меня. Не давала покоя мысль - какая бы получилась
из нас упряжка! Это, конечно, невозможно, но хотеть-то никто не запретит.
Любовь и ненависть стояли буквально плечом к плечу. Я сделал большой
глоток.
Найти ее сейчас не составит труда. Эта уверенность даже раздражала
меня. У меня не было никакой новой информации, одни мысленные фантазии да
проблески интуиции в том, как вертятся шарики в голове Анжелины. Не могло
быть сомнения, что она рвалась к власти, но вряд ли бы добилась чего-либо
через короля. Скорее силой, через путч, возможно с террором, через
определенного вида революции и беспорядок. Так было в старые времена на
Фрейбуре, когда ценой схватки была верховная власть. Любой дворянин мог
быть коронован, а старая королевская власть ослаблена, поэтому борьба за
власть монарха была очень жестокой. Конечно, все это прекратилось после
того, как здесь поработали социологи Лиги.
А теперь возврат к старому стал вполне возможен. Анжелина, чтобы
удовлетворить свои амбиции, хотела видеть этот мир утопающим в крови. Она
пока не могла ничего сделать, но готовила кого-то для черной работы.
Одного из этих надутых Князей, проводивших в жизнь политику трона и
имевших большое влияние в этом полуфеодальном государстве. Подобный подход
Анжелина уже использовала, захотелось использовать еще раз. В этом не было
сомнения.
Неясна была лишь мелочь. Кто он?
Мои ныряния в глубины самоанализа оставили неприятный привкус,
который не вымывался никаким количеством жидкости. В чем я нуждался, так
это в оживлении моих нервных окончаний и разгоне застоявшейся крови.
Выслеживание доверенного лица Анжелины требовало подзарядки моих батарей.
Я взял газету и стал изучать Новости Двора. Через два дня должен
состояться Большой Бал - очень удачное прикрытие для моих изысканий.
Эти два дня я наводил глянец на детали предполагаемой операции. Любой
болван мог испортить дело, как это обычно и случается. Только с такими
талантами, как у меня, можно было обеспечить стопроцентное прикрытие
персональности. Я придумал себе родину - отдаленную провинцию Фрейбура,
бедную во всех отношениях, кроме изобилия нюансов в произношении, что
служило основой многих шуток и анекдотов. Население Мистельдросса в силу
присущих ему врожденных свойств отмечалось как драчливое и прямое. Мое
положение дворянина давало мне право скрыться под именем графа Бент
Дибстол. Фамильное имя на местном диалекте обозначало либо бандита, либо
сборщика налогов, что дает вам полное представление как о роли сборщика
налогов. так и об источнике фамильного титула. Военный портной выкроил мне
мундир и пока подгонял его, я детально вызубрил свою фальшивую биографию.
Я не забыл сделать еще одну вещь - послать травмированному
трактирщику толстую пачку денег, ведь он вынужден был работать с рукой,
закованной в гипс. Он действительно разозлил меня, но наказание было явно
непропорционально малости проступка. Этот анонимный подарок очистил мою
совесть, и я почувствовал себя значительно лучше.
Полуночный визит в королевскую типографию дал мне желанное
приглашение на бал. Мундир сидел на мне как влитой, сапоги вызывающе
блестели. Я был одним из первых, королевский стол соблазнял яствами, а
предстоящее дело раздразнило мой аппетит. На Фрейбуре сохранилась
архаическая привычка носить на балах шпоры и меч. Обремененный этой
тяжестью, грохоча как пустая кастрюля, я низко поклонился королю. Его
глаза блестели и были такими туманными, что это явно подтверждало
справедливость слухов о том, что не приложившись к бутылке, он не начинал
ни одного дела. Он откровенно ненавидел толпу и рыла, предпочитая
заниматься своими жуками - он был любителем-энтомологом, правда без всяких
талантов. Королева была значительно приятнее в рассвете своей
двадцатилетней красоты. Молва сообщала, что ей до смерти надоели жуки, и
что она предпочитает Homo Sapiens. Чтобы проверить эту клевету, целуя ее
руку я чуть-чуть пожал ее. Она посмотрела на меня с удивлением, в котором
была большая доля интереса. Я направился в буфет.
Гости продолжали прибывать. Наблюдение за ними не мешало мне
поглощать пищу и смаковать вина. Основательно загрузившись, я решил
сделать перерыв и смешался с толпой. Все женщины были предметом моего
пристального внимания, большинству из них это льстило, как мне кажется -
из=за моего нового привлекательного лица и потрясающего мундира, явно
выделявшего меня среди местных типов. Я, конечно, не считал, что сразу же
обнаружу след Анжелины, но шанс все-таки был. Несколько женщин отдаленно
напоминали ее, но достаточно было услышать от них несколько слов, как
стало ясно, что это истинная голубая кровь, а не моя маленькая межзвездная
убийца. Задача несколько упрощалась тем, что понятие красоты на Фрейбуре
связано с наличием плоти, а Анжелина выглядела совершенно по-другому. Я
направился обратно в бар.
- Следуйте за мной! Королевский приказ! - прохрипел мне в ухо
простуженный голос и грубая рука схватила меня за рукав.
- Отпусти рукав, или я выровняю твою морду, - рявкнул я на своем
мистельдроссовском наречии. Он отпустил, словно обжегся, и отступил, весь
красный. - Так-то лучше, - добавил я, перебивая его. - Кто хочет меня
видеть? Король?
- Ее Величество королева, - прошипел он сквозь зубы.
- Очень хорошо. Я тоже хочу ее видеть. Показывай дорогу. - Я
прокладывал себе путь через толпу, а мой приятель тащился сзади, пытаясь
обогнать меня. Достигнув группы, окружающей королеву Хельгу, я пропустил
его, задыхающегося, вперед.
- Ваше Величество, это барон...
- Граф, а не барон, - перебил я его. - Граф Бент Дибстол из бедного
провинциального рода, урезанного века назад в наших законных правах
подлыми мошенниками Князьями. - Я сурово посмотрел на своего проводника,
как будто он участвовал в древнем заговоре, и он опять отчаянно покраснел.
- Что это у вас за награды, граф Бент? - спросила королева низким
голосом, который породил во мне образ луга туманным утром. Она указала на
мою мужественную грудь, увешанную побрякушками, которые я откопал сегодня
утром у антиквара.
- Галактические медали, Ваше Величество. Мог ли рассчитывать на
какое-то продвижение здесь, на Фрейбуре, младший сын провинциального
дворянина? Вот почему я выбрал службу вне планеты и провел лучшие годы
своей жизни в Звездной Гвардии, а там сражения, захваты, звездные абордажи
- в порядке вещей. А вот этой я действительно могу гордиться... - я указал
на невзрачную штуковину среди сверкающих побрякушек. - Это Звезда,
наивысшая награда в Гвардии. - Я взял Звезду в руки и посмотрел на нее
долгим проникновенным взглядом. В действительности, я думаю, это был
Гвардейски Знак за сверхсрочную службу или что-то в этом роде.
- Это прекрасно, - сказала королева. - Она разбиралась в медалях не
лучше, чем в одежде, но чего можно ожидать на этих захолустных планетах.
- Да, - согласился я. - Я не любитель описывать историю своих
медалей, но если на это будет королевский приказ... - это было сказано
застенчиво. Наврав им о своих подвигах, я возбудил интерес и надеялся, что
разговор обо мне достигнет ушей Анжелины, где бы она не пряталась.
Почувствовав, что исчерпал себя, я вернулся в бар.
Свои придуманные истории я рассказывал всем, кого мог поймать.
Большинство с удовольствием слушало меня, смеялось вместе со мной, а смех
при дворе был нечастым явлением. Единственный, кто этим не наслаждался,
был я сам. Если вначале мой план казался хорошим, то чем дальше, тем
меньше он мне нравился. Я мог месяцами крутиться вокруг этих дворцовых
идиотов без малейшей надежды приблизиться к Анжелине. Надо ускорить дело.
Крутилась у меня в голове одна идейка, но она граничила с безумием. Если
дело не выгорит, я буду либо убит, либо навсегда устранен из общества. С
последним я легко смирился бы, но высшее общество помогает мне найти мою
возлюбленную добычу. Если же все получится, поиски значительно упростятся.
Я решил бросить монету и, конечно, выиграл, так как другую спрятал в
ладони еще до броска. Буду действовать!
Еще до прихода сюда я рассовал по карманам несколько мелочей, которые
могли пригодиться во время вечера. Одна из них была великолепным предлогом
сблизиться с королем, если бы я почувствовал в этом необходимость. Я
переложил ее во внутренний карман, наполнил вином самый большой бокал,
который смог найти, и отправился через анфиладу комнат на поиски своей
жертвы.
Если в момент моего прихода король Вильгельм был в подпитии, то
сейчас он был пьян смертельно. Надо было вшить ему сзади в мундир стальной
стержень, так как, могу поклясться, собственный позвоночник его уже не
держал. Однако он все еще пил, качаясь взад и вперед, его голова моталась
как у соломенной куклы. Вокруг него стояла кучка старичков, которые,

15

Тюремщики, видимо, задались целью привить мне хорошие манеры, а я по
мере сил затруднял им их благородный труд. Не для того я добровольно залез
в тюрьму, чтобы выигрывать этот спор, рисковал проделывать эти штучки с
бедным старым королем. Оскорбление Величества было таким преступлением,
которое каралось смертью. На счастье, цивилизованное влияние Лиги уже
коснулось темного Фрейбура, и местные власти доказали мне свою
приверженность законам. Я делал вид, что не замечаю этого. Когда они
приносили мне мясо, я съедал его, а тарелку разбивал, демонстрируя свой
протест на незаконный арест.
Это была приманка. Заработанные мной синяки были бы весьма малой
платой за удачную попытку саморекламы. Фигура отщепенца, предателя своего
класса, с одной стороны. Сильная личность в мирной вселенной, драчун,
бескомпромиссный боец, с другой. Короче, обладал всеми качествами, которые
ненавидят добропорядочные фрейбуряне, а такие люди должны очень привлекать
Анжелину.
Несмотря на недавнее кровопролитное прошлое, Фрейбур был бедноват на
задиристых мужчин. Не из самых низких слоев, конечно, портовые трактиры
нашпигованы мускулоносами с куриными мозгами. Анжелина могла бы нанять из
них всех, кого считала нужным. Но одними боевыми отрядами победу не
завоюешь. Ей нужен союзник и помощник из дворян, а по моим наблюдениям
люди с такими талантами редкость, и большая. В скандале на балу я
постарался показать все качества, которыми она могла заинтересоваться, и
постарался сделать так, чтобы она ни в коем случае не подумала, что это
демонстрируется для нее. Ловушка была открыта, ей оставалось войти.
Лязгнул металл открывающейся двери.
- К вам посетитель, граф Дибстол, - сказал тюремщик, открывая
внутреннюю решетку.
- Скажите им, чтобы пошли к черту! - крикнул я. - На этой гнусной
планете нет ни одного человека, которого я бы хотел видеть.
Не обращая внимания на мою реплику, он ввел начальника тюрьмы и двух
типов в черном с суровыми лицами. Я демонстративно игнорировал их. Они
молча дождались, пока уйдет охрана, затем более худой из них открыл
принесенную папку и кончиками пальцев достал оттуда лист бумаги.
- Я не буду писать прощальную записку самоубийцы, можете убивать меня
во сне, - прорычал я, начиная разыгрывать комедию. Он внимательно
посмотрел на меня, но лицо его не изменилось.
- Это несправедливое обвинение, - спокойно проговорил он. - Я,
Королевский Прокурор, и никогда не допущу подобных действий. - Все трое
кивнули, как заведенные от одной пружины; эффект был столь заразителен,
что я чуть тоже не кивнул.
- Я не совершу добровольного самоубийства, - сказал я твердо. - Это
мое последнее слово по этому вопросу.
Королевский Прокурор достаточно долго работал на своем месте, его
трудно было смутить. Он прокашлялся, пошелестел бумагой и начал:
- Есть несколько криминальных действий, которые могут быть вменены
вам в вину, - забубнил он с чрезвычайно мрачным выражением лица. Я
невозмутимо зевнул. - Среди них увечья молодому человеку. Но я надеюсь,
что он не будет настаивать, - продолжал он, - так как это только осложнит
дело. Сам король настоятельно рекомендовал мне закончить это дело как
можно скорее и восстановить между всеми мир. Я здесь для того, чтобы
привести его желание в исполнение. Подпишите это извинение, и вас
немедленно отвезут на борт космолета, отбывающего ночью. Дело закончено.
- Пытаетесь избавиться, чтобы скрыть ваши пьяные драки во дворце? -
усмехнулся я. Лицо Прокурора налилось кровью, но с большим трудом он
сдержался. Если они сейчас выпроводят меня с планеты - все пропало.
- Вы оскорбляете нас, сэр! - проговорил он. - Не забывайте, вы сами
не без греха в этом деле. Я от души советую вам принять снисходительность
короля и подписать извинение. - Он протянул бумагу мне, но я разорвал ее
на куски.
- Извиниться? Никогда! - крикнул я ему. - Я защищал свою честь от
ваших пьяных мужланов и жуликов-дворян, укравших права, принадлежавшие
моему роду.
Все вышли. Начальник тюрьмы был единственно близким мне по возрасту,
именно поэтому я подсказал ему дорогу носком ботинка в соответствующее
место. Все было так, как и должно быть. Дверь с шумом захлопнулась передо
мной - драчливым, мятежным, воинственным саном земли Фрейбурской. Я сделал
все, чтобы привлечь внимание Анжелины, но если этого не произойдет, я
рискую провести остаток моих дней за этими стенами.
Ожидание всегда плохо сказывается на моих нервах. Я мыслитель только
в спокойное время, а остальное - человек действия. Одно дело - разработать
план и смело приступить к его выполнению. Совсем другое - сидеть в грязной
тюремной камере и думать, нет ли в логической цепи разработанного плана
слабых мест.
Выберусь ли я из этого мешка? Скорее всего это будет трудно, но надо
оставить это как последнее средство. Там, снаружи, я вынужден буду
скрываться, и у нее не будет никаких шансов установить со мной связь. От
переживаний я сгрыз все ногти на руках. Следующий шаг был за Анжелиной, и
мне оставалось надеяться и ждать, что она не задержится с правильным
решением после анализа всех моих действий.
Через неделю я начал сходить с ума. Королевский Прокурор не приходил,
и никаких разговоров о суде и приговоре. Я подкинул им раздражающую
проблему, и они теперь скребут головы, не зная, что делать. Я почти
решился бежать, выбраться из этой захолустной тюрьмы было само по себе не
сложно. Но ведь я жду сообщений от моей беспощадной любви. Я рассматривал
возможности, которые она могла бы использовать. Может быть, какое-нибудь
давление на двор, чтобы меня освободили? Или тайно пронести напильник и
записку, чтобы я выбрался своими силами? Вторая возможность казалась мне
наиболее вероятной, и каждый раз, получая хлеб, я разламывал его,
отыскивая что-нибудь внутри. Ничего не было.
На восьмой день Анжелина откликнулась в наиболее свойственной ей
прямолинейной манере. Ночью что-то непривычное разбудило меня. Шорохов не
было слышно, я приник к двери и через щель увидел свет в конце коридора.
Ночной охранник лежал на полу, и плотная фигура в маске, одетая во что-то
черное, стояла над ним с дубиной в руке. Подошел другой незнакомец, одетый
аналогично первому, они потащили охранника вдоль коридора по направлению
ко мне. Один из них порылся в кармане и достал оттуда кусок красной
материи, который вложил в безвольные пальцы охранника. Когда они подошли к
моей камере, я отскочил от двери и бесшумно скользнул в постель.
Ключ заскрипел в замке, зажегся свет. Я сел на кровати, изображая
только что проснувшегося человека.
- Кто тут? Чего вы хотите?
- Быстро вставайте и одевайтесь, Дибстол. Мы вас выведем отсюда. -
Это был первый головорез, которого я увидел, дубинка еще свисала с его
руки. Я отвалил челюсть и пополз по кровати, прижимаясь к стене.
- Убийцы! - завопил я. - Так вот что надумал король Вилли - затянуть

16

Удар по голове меня только ослабил, но когда один из них сломал у
меня под носом ампулу со снотворным, я отключился. Конечно, у меня не было
ни малейшего представления, как далеко мы уехали и где находились.
Наверное, они сделали антинаркотический укол, так как первое, что я
увидел, был худой тип со шприцем в руках. Он наклонился, но я откинулся.
- Собираетесь мучить меня перед тем, как убить, свиньи! - сказал я,
вспоминая роль, которую играл.
- Не волнуйтесь, - произнес низкий голос сзади, - вы среди друзей,
которые разделяют ваше возмущение существующим режимом.
Этот голос не был похож на голос Анжелины. Это оказался дородный
мужчина с неприятным выражением лица. Медик вышел, оставив нас одних, и я
понял, что план начал действовать. Маленькие глазки, тяжелая челюсть и
надменный взгляд - я узнал в нем одного из представителей фрейбурского
дворянства. Глядя на уродливое лицо, я копался в своей бездонной памяти.
- Рденрант, князь Рденрант, - сказал я, пытаясь вспомнить, что еще о
нем читал. - Я полагаю, вы скажете мне правду, не вы ли первый кузен Его
Величества? Трудно представить, что вы украли человека из тюрьмы для своих
собственных целей...
- Это неважно, что вы полагаете, - зло огрызнулся он. Раздражение
отразилось на его лице, и прошло некоторое время, пока он взял себя в
руки. - Вильгельм может быть моим кузеном, но это не означает, что я
считаю его идеальным главой нашей планеты. Вы говорили на тему своих
претензий о более высоком положении и о том, что были обмануты. Это так?
Или вы просто один из придворных болтунов? Найдутся и другие люди,
думающие как и вы и жаждущие изменить порядок.
Импульсивность, энтузиазм - вот что я должен проявить. Или лояльный
друг, или смертельный враг - других вариантов нет. Я рванулся вперед и
крепко схватил его руку.
- Если вы сказали мне правду, вы получили единомышленника, который
пойдет рядом с вами. Если солгали, и это просто ловушка короля, тогда,
князь, будьте готовы сражаться.
- Нет необходимости в сражениях, - сказал он, с трудом освобождая
руку. - По крайней мере, между нами. Впереди трудный путь, и мы должны
доверять друг другу. - Он хрустнул суставами и мрачно взглянул в окно. - Я
искренне надеюсь, что смогу полностью на вас положиться. Фрейбур во
времена наших предков был совсем другим. Лига задушила инстинкты борьбы в
нашем народе. Нет почти ни одного человека, на которого я мог бы
положиться.
- А те, что взяли меня из камеры? Они действуют вроде достаточно
хорошо.
- Грубая сила! - воскликнул он. - Твердолобые болваны. Этих я могу
нанять сколько угодно. Мне нужны люди, которые могут руководить, помогать
мне вести Фрейбур к светлому будущему.
Я не стал говорить о человеке, который стоял в коридоре и который
руководил всей ночной операцией. Если Рденрант не хочет говорить об
Анжелине, я тоже не стану касаться этого вопроса, но раз ему хочется
видеть во мне умного коллегу, нужно ему подыграть.
- Скажите, вы специально оставили в руке охранника кусок красного
мундира? Он бросается в глаза.
Глаза его сузились, когда он повернулся, чтобы посмотреть на меня.
- Вы очень наблюдательны, Бент, - сказал он.
- Дело практики, - ответил я, пытаясь одновременно изобразить
скромность и честолюбие. - Этот кусок красной материи в руке охранника
выглядел так, словно его оторвали в борьбе. В то же время, как я видел,
все были одеты в черное. Может быть, у этого другой смысл...
- Чем дальше, тем больше я радуюсь, что встретился с вами, - сказал
он, обнажая все свои кривые зубы с выражением, которое, видимо, считал за
улыбку. - Люди старого Дюка имеют красную ливрею, как вы знаете...
- А Старый Дюк является СИЛЬНЕЙШЕЙ опорой Вильгельма Девятого, -
закончил я за него. - И СЛАБЕЙШИМ не повредит, если он рассорится с
королем.
- Не слабейшим, - повторил Рденрант, снова показывая мне свои кривые
зубы. Он начал вызывать у меня отвращение. Однако, если это было
доверенное лицо Анжелины, то несомненно, она сделала наилучший выбор. Но у
него едва ли хватит широты воображения представить идеи Анжелины во всей
их полноте. Я думаю, что титул и деньги, да еще амбиции - именно те
качества, которыми она прельстилась. Непонятным было только, где она сама.
Кто-то вошел в дверь, и я сжался, приготовившись к схватке. Это
оказался всего лишь робот, производивший такой лязг и шум, что впору было
испугаться. Князь приказал этому чудовищу принести выпивку, и когда тот
повернулся, я увидел, что с задней стороны плеча у него торчит труба. В
воздухе явственно чувствовался запах угольного дыма.
- Этот робот что - работает на угле? - хихикнул я.
- Да, - сказал князь, наливая в стаканы. - Это прекрасный пример
развала фрейбурской экономики, мудро руководимой Вильгельмом
Некомпетентным. Вы разве не видели подобных уродов в столице?
- Да вроде нет, - сказал я, тараща глаза на извергаемые клубы дыма и
следы ржавчины и угольной пыли на его корпусе. - Конечно, меня долго не
было... все меняется...
- Но не настолько быстро! И не демонстрируйте мне тут, Дибстол,
галактические замашки. Я был в Мистельдроссе и видел, как там живут. У вас
вообще нет роботов, даже таких дрянных. - Он в бессильной злобе отвесил
монстру пинок, тот слегка качнулся и для поддержания равновесия щелкнул
клапаном, пропуская пар в ножной поршень.
- Двести лет прошло с того дня, как мы в Лиге, которая поит нас
молочком и успокаивает - и для чего? Чтобы король во Фрейбурбаде купался в
роскоши, в то время, как мы получаем здесь несколько роботов с куриными
мозгами и примитивнейшей системой управления. И должны строить
малоэффективных роботов сами. Аппарат, который вы будете считать
автоматическим, может оказаться обычной лодкой с веслами.
Он осушил стакан, и я не стал объяснять ему экономику галактической
коммерции, престиж планет и многочисленные уровни межкоммуникаций. Эта
затерянная планета была удалена от основного потока галактической
культуры, может быть, тысячу лет, пока вновь после Распада не установила
контакт. Они должны возрождаться постепенно, без катаклизмов, которые
могут нарушить процесс. Конечно, хоть миллиард роботов могут быть посланы
сюда завтра же. И что хорошего это принесет экономике? Наверняка много
лучше ввести на планету блоки управления, чтобы местные сами строили для
себя то, что захотят. Если им не нравится конечный результат, они могут
улучшить схему, вместо того, чтобы жаловаться.
Князь, конечно, в этом направлении не думал. Анжелина очень тонко
сыграла на его предрассудках и личном самолюбии. Внезапно князь подался
вперед и постучал пальцем по шкале на боку робота.
- Посмотрите на него! - крикнул он. - Давление упало на восемьдесят
фунтов! А дальше, как вы понимаете, он вообще перестанет соображать и
рухнет на пол. Поддерживай давление, идиот, ПОДДЕРЖИВАЙ давление!!!
Внутри робота что-то щелкнуло, он поставил поднос со стаканами на
стол. Я сделал большой глоток и стал с наслаждением наблюдать. Раздражающе
медленно подкатившись к камину, он открыл дверцу у себя на животе, откуда
вырвалось пламя. Поддев угольным совком приличную порцию антрацита, он
швырнул его себе внутрь и снова захлопнул дверцу. Густой черный дым
повалил из его трубы. Для внутренних помещений он, конечно, не подходил.
- Вон, дубина, вон! - заорал князь, заходясь от кашля. Дым начал
рассеиваться. Я налил себе еще и решил в первую очередь выяснить все, что
можно, о Рденранте.
Нужно действовать активнее, если я хочу поймать Анжелину. Вся
постановка дела ясно указывала на ее присутствие, а вот ее самой не было
видно. В гостиной я встретил несколько человек из окружения князя. Один из
них, Курт, молодой, небогатый дворянин, показал мне замок, состоящий из
башен и небольшой слободы, обнесенной высокой стеной, отделявшей их от
собственно города. Не наблюдалось никаких явных признаков планов князя,
невдалеке несколько вооруженных волонтеров отрабатывали какие-то нудные
приемы. Все это выглядело слишком мирно, чтобы быть похожим на правду,
ведь доставили же меня сюда. Это не случайно. Я деликатно задал несколько
вопросов Курту, и он любезно на них ответил. Подобно большинству
мелкопоместных дворян, он испытывал недовольство центральной властью,
хотя, конечно, сам по себе делать ничего не собирался. Его завербовали, он
был готов поддерживать планы, хотя сама идея была ему не очень понятна.
То, что он не говорил мне всей правды, стало ясно в конце разговора.
Мимо нас прошли женщины, и Курт сказал, что это жены двух других
офицеров.
- А вы тоже женаты? - спросил я.
- Нет. Все не было времени. А сейчас, я думаю, что не до этого. Когда
все закончится, и жизнь войдет в норму, можно будет и об этом подумать.
- Это верно, - согласился я. - А что князь? Он женат? Меня столько
лет здесь не было, что я от всего этого отключился. Жены, дети и тому
подобное. - Мне показалось, что при ответе он несколько замялся.
- Ну... можно сказать... Я знаю, что князь был женат, но там что-то
случилось, и теперь он не женат... - Он запнулся и перевел мое внимание на
что-то еще, уходя от предмета разговора.
Путь Анжелины всегда был отмечен трупами, наверное имеются и сейчас
один-два. Выглядит вполне правдоподобной ее связь со "случайной смертью"
жены князя. Если бы смерть была естественной, Курт бы не стал уходить от
разговора. Он замолчал, а я не допытывался. Хотя Анжелина не может быть на
виду, ее следы окружают меня со всех сторон. Теперь это было только делом
времени. Я могу прижать Курта или отыскать тех громил, что вытащили меня
из тюрьмы. Поставить им выпивку, разговорить, расположить к себе, потом
вытянуть все, что можно, о человеке, который ими руководил.
Анжелина сама сделала первый шаг. Один из угольных роботов, гремя и
клацая, принес мне записку. Князь хотел видеть меня. Я причесал волосы,
натянул рубашку и отправился.
Когда я вошел, князь был уже твердо и устойчиво пьян, кроме того,
комната была заполнена сладким дымом - в его сигаретах, по-видимому, был
не только табак. Это означало, что он с утра был в расстроенных чувствах,
но я не собирался быть в числе его утешителей. Я изобразил исключительное
внимание.
- Пора за дело, сэр? Вы для этого послали за мной? - спросил я.