Глава десятая

Устройство нового города - непростое цело. Особенно много потребовалось
сделать для исправления ошибок прежней Эйстаи, вовремя умершей Дисти, и
дни Вайнти были заполнены от рассвета до заката. Погружаясь иногда в сон,
она завидовала ночным лодкам и другим существам, которые могли двигаться
ночью. Если бы она могла бодрствовать немного дольше каждый день, можно
было бы успеть сделать гораздо больше дел. Это была безумная идея, но она
преследовала ее каждую ночь, перед тем, как она засыпала. Правда, эти
мысли не мешали ее сну, потому, что бороться со сном было для ийлан
физически невозможным. Закрыв глаза, она засыпала и была настолько
неподвижна при этом, что со стороны могла показаться мертвой. Однако этот
сон был настолько легок, что его без труда могло прервать что-либо
необычное. Много раз за ночные часы крики животных будили Вайнти. Ее глаза
открывались, и на мгновение она прислушивалась. Если вокруг было тихо, она
закрывала их и снова засыпала.
Только серый свет утра пробуждал ее окончательно. В это утро, так же
как и во все прочие, она шагнула из теплой постели на пол, ткнула постель
большим пальцем ноги. Когда та зашевелилась, она направилась в место, где
бесчисленные стволы жилого дерева раздувались в тыквообразные утолщения,
наполненные водой. Вайнти приложила губы к отверстию и сосала сладковатую
воду то тех пор, пока не напилась.

Ночью прошел дождь, и сырой пол неприятно холодил ступни ног Вайнти,
пока она пересекала открытое место, затем до самой амбесед дорога ее
проходила под крышей, и фарги выстраивались в ряд по мере того, как она
шла.
Каждое утро перед началом работы, руководители проекта, подобно всем
прочим гражданам города, должны были пройти через амбесед. Здесь они
ненадолго останавливались поговорить друг с другом. Это большая открытая
площадь в центре города была центром, вокруг которого вращалась вся жизнь.
Задумавшись, Вайнти направилась к своему любимому месту на западной
стороне, куда в первую очередь падали лучи солнца, не замечая при этом
граждан, которые расступались, освобождая проход. Она была Эйстаи, одна из
тех, кто всегда ходил по прямой линии. Кора дерева была уже теплой, и она
удовлетворенно прислонилась к ней, сузив зрачки до вертикальных щелей,
когда повернулась к солнцу. С удовольствием смотрела она, как Альпесак
пробуждается к жизни. В этом была своя теплота, даже более приятная, чем
тепло солнца.
Город рос, строился, расширялся, существовал на этом враждебном берегу.
Когда холодные ветры уничтожат Инегбан, этот город должен быть готов.
Тогда ее народ придет сюда, будет жить и прославлять ее за то, что она
совершила. Когда она думала об этом, в дальнем углу ее памяти шевелилась
раздражающая мысль, что, когда это произойдет, она может уже не быть
Эйстаи. Малсас - Эйстаи Инегбана - может прийти вместе с другими и решить
править новым городом.
Что ж, ВОЗМОЖНО... Однако Вайнти никогда не произносила это вслух.
Возможно... многое может случиться за это время. Малсас была уже не
молода, а со временем все изменится.
У Вайнти будет возможность переплыть эту реку, когда она придет сюда. А
пока нужно строить новый город - строить хорошо.
Этдирг перехватила взгляд Вайнти и подошла, повинуясь ее жесту.
- Ты нашла, кто убил мясных животных? - спросила Вайти.
- Да, Эйстаи. Крупный устозоу черного цвета с убийственными когтями и
длинными острыми зубами, такими длинными, что они торчат из его пасти даже
тогда, когда она закрыта. Сталлан устроила засаду у дыры, которую он
проделал в изгороди, и сегодня утром мы нашли его там мертвого. Петля
схватила его за ногу, он не мог убежать и рвался до тех пор, пока не
захлестнул себе шею и не задохнулся.
- Обезглавьте его, а череп, когда его очистят, принесите мне.
Вайнти отпустила ее и тут же подозвала биолога. Та покинула группу, с
которой разговаривала, и подошла к ней.
- Он уже почти готов, Эйстаи. Почва очищена, колючая изгородь высока,
коралловый риф в море растет хорошо. Думаю, скоро все будет готово.
- Прекрасно. Значит, мы на пороге новых рождений, которые навсегда
уничтожат память о смертях на старом берегу.
Ваналпи согласилась с этим, но выразила и некоторые сомнения.
- Хотя берег почти готов, он не безопасен.
- Та же самая проблема?
- Это покажет время. Я работаю в тесном контакте со Сталлан, и мы
верим, что решение близко. Эти звери будут уничтожены.
- Они должны быть уничтожены. Сампам нужна безопасность. Случившееся
никогда не должно повториться.
Плохое настроение покидало Вайнти по мере того, как она говорила с
другими, вовлеченными в огромную работу в новом городе. Однако мысли ее
никогда не уходили далеко от охотницы. Когда через некоторое время она
собралась уходить, а Сталлан не появилась, Вайнти подозвала фарги и
приказала ей найти охотницу. Около полудня Сталлан появилась и подошла к
Вайнти, стоявшей в тени.
- У меня хорошие новости, Эйстаи. Скоро берег будет безопасным.
- Если это правда, позорное пятно будет смыто с города.
- Мы нашли место, где размещаются аллигаторы. Я приказала фарги
принести сюда все яйца и весь молодняк - они восхитительны.
- Я ела их и согласна с тобой. Значит, ты будешь разводить их вместе с
другими мясными стадами?
- Нет, для этого они слишком злобны. Мы построим для них отдельный
загон возле реки.
- Очень хорошо. Но что ты будешь делать со взрослыми?
- Те, что слишком велики, будут убиты. Это бессмысленная трата хорошего
мяса, но у нас нет выбора. Используя ночные лодки, мы приблизимся к ним,
когда они будут спать, и убьем их на месте.
- Покажи мне, где они размножаются, я хочу увидеть это сама.
Вайнти уже достаточно долго находилась в амбесед. По мере того, как
поднималась температура, все вокруг нее становились вялыми и дремали в
тени. Но она не хотела отдыхать: нужно было слишком много сделать.
Группа фарги последовала за ней, когда она медленно направилась к
берегу. Поскольку даже под деревьями было жарко, многие погружались в
бассейны, вырытые вдоль тропинки. Большая часть болот, через которые они
проходили, еще не была очищена, и над ними кружились тучи маленьких
кусачих насекомых. Наконец дорога привела их на крутой песчаный берег,
окруженный густыми зарослями. Там была высокая трава и маленькие пальмы,
вооруженные чрезвычайно длинными колючками. Эта земля - Гендаши - была

Наконец они добрались до места размножения аллигаторов. В это время
самые крупные животные уже покинули берег. Последними ушли самки, проявив
поразительную для этих примитивных животных заботу о своих яйцах и
детенышах. Лодки выбросились на берег там, где под солнцем трудился
рабочий отряд фарги. Они подтащили свои лодки к ним, и Вайнти повернулась
к надсмотрщице Эхекакот, следившей за всем из укрытия под большим деревом.
- Расскажи мне о своей работе, - сказала Вайнти.
- Сделано уже много, Эйстаи. Две, груженные яйцами, лодки отправились в
город, а всю молодежь мы выловили сетями. Они глупы и легко дают себя
поймать.
Она наклонилась над загоном со своей стороны и тут же выпрямилась,
держа на вытянутой руке детеныша аллигатора, схваченного за хвост. Он
извивался, пищал и пытался дотянуться до нее своими маленькими зубами.
Вайнти одобрительно кивнула.
- Хорошо, очень хорошо. Угроза устранена, а ваши желудки наполнены.
Хотелось бы мне, чтобы все наши проблемы решались также просто.
Она повернулась к Сталлан.
- Есть еще другие места размножения?
- Между этим местом и городом нет. Когда мы закончим очистку здесь, то
начнем работу выше по реке и в болотах. Это потребует времени, но это
должно быть сделано тщательно.
- Хорошо. А сейчас, перед тем как вернуться в город, заглянем на новые
поля.
- Я должна вернуться к другим охотникам, Эйстаи. Если ты согласна,
дорогу покажет Эхекакот.
- Согласна, - сказала Вайнти.
Тем временем становилось все более душно и жарко, ветер совсем стих.
Лодки вышли из реки, и Вайнти заметила, что небо приобрело странный желтый
цвет, которого она никогда прежде не видела. Даже погода была другой в
этой странной части мира. Так они двигались вниз по течению, а ветер начал
усиливаться вновь, но направление его изменилось, и теперь он дул им в
спину. Вайнти повернулась и увидела темную линию, появившуюся на горизонте.
Она указала на нее.
- Эхекакот, что это может значить?
- Не знаю. Какие-то особые облака. Я никогда прежде не видела ничего
подобного.
Черные облака приближались к ним с невероятной скоростью. Одно время
они были просто пятном над деревьями, потом разрослись и приблизились,
затемняя небо. И с ними пришел ветер. Он бил, как кулаком, и одна из
лодок, получив удар в бок, перевернулась.
Послышались громкие крики, когда ее пассажиры оказались выброшенными в
беспокойное море. Лодка нырнула и ухитрилась вернуться в прежнее
положение, тогда как ийланы отплыли от нее во всех направлениях, чтобы
избежать ударов.
Никто из них не пострадал, и с большим трудом всех вытащили из воды и
разместили в других лодках. Все они покинули океан своей юности много лет
назад и плавали с трудом. Вайнти выкрикивала распоряжения до тех пор, пока
одна из самых отважных фарги, стремящихся к высокой должности, даже если
это означает риск покалечиться, не подплыла ко все еще возбужденной лодке
и не ухитрилась взобраться на нее.
Она резко заговорила с ней, ударяя по чувствительным местам, и наконец
добилась полного контроля над ней.
Ветер злобно завывал над ними, угрожая потопить остальные лодки. Все
ийланы закрыли от проливного дождя носовые клапаны. Из леса даже сквозь
завывание ветра доносился громкий треск, с которым рушились на землю
гигантские деревья.
Голос Вайнти не был слышен сквозь ветер, но все поняли ее указание
держать лодки подальше от берега, чтобы не разбить их о какое-нибудь
упавшее дерево.
Лодки раскачивались на огромных волнах, ийланы сбились в кучу, стараясь
сохранить тепло под холодным проливным дождем. Казалось, прошло много
времени, прежде чем ветер стал порывистым, затем совсем ослабел. Худшее
было позади.
- Возвращаемся в город! - приказала Вайнти. - Быстро, как только
возможно.
Невероятный ветер промчался через джунгли, валя даже самые крупные
деревья. Насколько обширны были эти разрушения? Обрушился ли ветер на
город? Это наверняка произошло, аведьдеревья,образующиегород,
былиещемолодые, еще растущие. Но хорошо ли они укрепились? Насколько
обширные повреждения мог получить город? От этой ужасной мысли невозможно
было отделаться. Перед глазами Вайнти стояла страшная картина разрушений, и
она то и дело хлестала лодку, заставляя ее увеличивать скорость.

Держа связанное животное за шею, Сталлан сняла петлю, предохраняющую от
ее дергающихся лап, и опустила существо в клетку. Эта операция настолько
поглотила ее, что она заметила изменения в погоде, только когда
выпрямилась. Ее носовые клапаны открылись и втянули воздух. Это было что-то
хорошо знакомое и плохое...
Она была в первом исследовательском отряде, который пересек океан и
достиг Гендаши, чтобы подобрать место для нового города. Когда они
высадились на берега Альпесака, она была одной из тех, кто остался здесь,
когда урукето повернул обратно.
Они были вооружены и хорошо представляли себе опасности, таящиеся в
неисследованных джунглях, но их едва не погубила неизвестная опасность,
уничтожившая запасы пищи и заставившая их охотиться или умирать с голоду.
Это был штормовой ветер и дождь такой силы, какого она никогда не видела.
И начиналось все это с желтого неба и неподвижного душного воздуха.
Сталлан закрыла клетку с животными и изо всех сил крикнула:
- Опасность!
Все ближайшие к ней фарги обернулись на звук, поскольку это было одно
из первых слов, которым они научились.
- Ты - к амбесед, ты - скажешь другим. Предупредите всех, что шторм с
сильным ветром вот-вот будет здесь. Всем покинуть открытые места и
спрятаться под деревьями!
Они бросились бежать, но не быстрее, чем Сталлан. Когда начались первые
порывы ветра, сотни ийлан укрылись в безопасном месте. Затем шторм ударил
со всей силой, и стена дождя скрыла город.

Сталлан нашла группу фарги, сбившихся на речном берегу, и присоединилась
к ним, спасаясь от дождя. Они стояли под бешеными порывами ветра, и самые
юные из них пищали от страха, пока Сталлан резкими приказами не заставила
их замолчать. Ее авторитет удержал их на месте, пока буря бесновалась над
ними, заставил их ждать, пока она не пройдет и им не прикажут возвращаться
в город.
Когда уставшая лодка Вайнти приплыла к изуродованному берегу, Сталлан
была там, ожидая ее. Задолго до того, как можно было разговаривать словами,
она просигналила, что все хорошо. Не прекрасно, но хорошо.
- Расскажи мне о повреждениях, - крикнула Вайнти, выпрыгнув на берег.
- Две фарги погибли и...
Вайнти гневным жестом заставила ее замолчать.
- Меня интересует город, а не граждане.
- Ни о чем серьезном пока не докладывали. Много мелких повреждений,
вроде обломанных веток, некоторые части города рухнули на эемлю. Фарги
отправлены на проверку новых полей и стад, но никто еще не вернулся.
- Это гораздо лучше, чем я ожидала. Донесения пусть доставляют в
амбесед.
Повреждения стали ясны им, когда они прошли через город. Во многих
местах крыши обвалились, а прогулочные дорожки были завалены листьями. Из
одного загона доносились жалобные стоны, и, заглянув туда, Сталлан
увидела, что один из оленей сломал ногу во время бури. Дротик из ее
неразлучного хесотсана заставил его умолкнуть.
- Это плохо, но не так плохо, как могло быть, - сказала Вайнти. - У нас
крепкий и хороший, разросшийся город. Скажи, может ли такая буря
повториться?
- Вероятно нет, по крайней мере, не в этом году. Ветер и дождь бывают в
любое время, но только в этот период бывают такие бури.
- Год - это все, что нам нужно. Повреждения будут устранены, и Ваналпи
увидит, что все растения окрепли. Этот новый мир жесток и упрям, но и мы
можем быть такими же упрямыми и жестокими,
- Все будет, как ты скажешь, Эйстаи, - сказала Сталлан, и ее слова
выражали не только согласие, но и уверенность, что ийланы сделают именно
так и выполнят все, что она прикажет.
Выполнят любой ценой.

Глава одиннадцатая

Альпесак рос, и через некоторое время его раны зажили.
Целыми днями Ваналпи и ее помощницы осматривали город, ведя детальную
запись повреждений, нанесенных ураганом.
Применение гормонов ускоряло рост растений, и вот уже лиственные крыши
разрослись больше прежнего, дополнительные древесные стволы и воздушные
корни стали стеной. Но простое восстановление не устраивало Ваналпи.
Крепкие виноградные лозы, жесткие и эластичные, обвивали стену и прорастали
сквозь крыши.
Однако город не только укреплялся, но и становился более безопасным по
мере того, как с каждым прошедшим днем в окружающих джунглях расчищались
все новые участки. Это расширение, казавшееся со стороны случайным, на
самом деле умело планировалось.
Самая опасная часть работы делалась Дочерями Смерти.
Хотя от диких животных их защищали вооруженные фарги, они не могли
защитить их от несчастных случаев: ушибов, ран от колючек или укусов змей,
в изобилии водившихся здесь. Многие из них были ранены, некоторые
серьезно, несколько умерло. Но это не тревожило Вайнти: город для нее
стоял на первом месте.
После того как распространились личинки, смерть джунглей была только
вопросом времени. Прожорливые гусеницы были выведены специально для этой
цели. Птицы и животные находили их горькими, а гусеницы находили всю
растительность соответствующей своему вкусу. Слепые и ненасытные, они
ползли по стволам деревьев и сквозь траву, уничтожая все на своем пути.
Только остовы деревьев оставались там, где проходили они. Наевшись, они
превращались в отвратительных существ, покрытых щетиной, длиной в руку
ийлана.
Затем они умирали, поскольку смерть была заложена в их генах и
гарантировала, что эти существа не сожрут весь мир.
Итак, они умирали и гнили в слое своих собственных выделений. Сущность
проекта Ваналпи и других генных инженеров была отчетливо видна даже в

Между кольцами амбесед и берега рождений колючая стена истории.
Запечатленное на ней было символической защитой того, что когда-то имело
смысл и значение. Неужели ийланы когда-то действительно размахивали
огромными крабами, вроде хранящихся здесь, беря их в океане и используя
как орудие для защиты самцов? Это была правда, но не всегда было известно,
что это правда. Жгучая крапива наверняка использовалась в прошлом так же,
как и сейчас, но причем здесь эти раковины гигантских скорпионов? О них не
было известно ничего, и все же эти экзоскелеты хранились здесь, а до того
были осторожно сняты со стены в Инегбане и привезены сюда как знак
непрерывности города.
Поскольку Стена была также и живой историей, на стороне, обращенной к
берегу, закреплялись тела мертвых хесотсанов, которым позднее
прикладывались черепа убитых ими.
В самом конце находился округлый череп с пустыми глазницами, выбеленный
солнцем и окруженный наконечниками копий и острыми каменными лезвиями.
Малсас удивленно остановилась перед ним и потребовала объяснений.
- Это один из устозоу, населяющих эту землю. Все черепа, которые ты
видишь здесь, принадлежат меховым, теплокровным и вонючим устозоу, которые
угрожали нам и были нами убиты. Но этот безымянный был хуже всех. Со
своими остроконечными камнями они совершили такое, что было хуже всего
остального.
- Убили самцов и детенышей? - Малсас произнесла эти слова с безразличием
к смерти.
- Да. Мы нашли их и убили за это.
- Разумеется. Больше от них неприятностей не было?
- Нет. Этот вид не жил здесь, а пришел с севера, мы выследили и убили
их, всех до единого.
- Значит, теперь берег в безопасности?
- За исключением коралловых рифов. Но они растут быстро и, когда
достигнут достаточной высоты, мы начнем первые рождения. Тогда берег
рождений будет безопасен во всех отношениях. - Вайнти протянула руку к
белому черепу. - И особенно безопасен от этих убийц младенцев.
- Нам никогда больше не придется беспокоиться о них.

Глава двенадцатая

Пища в этот день была особенной, по случаю прибытия Малсас и ее
окружения. События подобного рода были настолько редки, что самые молодые
фарги никогда прежде не видели такого, они возбужденно крутились вокруг
весь день и переговаривались друг с другом. Впрочем, били и такие, что
прислушивались. Для них это было новым и необычным явлением. В
повседневной жизни ийлан, хотя они и наслаждались своей пищей и ложились
спать с полным желудком, потребление мяса было очень редким событием.
Каждый мог принести широкий лист в одну из мясоразделок и получить порцию
восхитительного мяса, которую мог съесть в каком-нибудь укромном месте.
Это был привычный способ получения пищи, и никто не представлял, что может
быть иначе. В тот день в городе было сделано очень мало, потому что жители
его заполняли амбесед, плотно прижимались к ее стенам, карабкались на
нижние ветки ограды в стремлении увидеть побольше.

После осмотра города и его полей Вайнти и Малсас отправились в амбесед.
Там Малсас встретилась с ответственными за растения Альпесака, проведя
большую часть времени с Ваналпи. Наконец, удовлетворенная услышанным, она
отпустила всех и поговорила с Вайнти.
- Тепло солнца и растения этого города прогнали зиму из моих глаз. Я
вернусь в Инегбан с этой новостью. Это сделает следующую зиму менее
холодной для наших граждан. Эрефнаис доложила, что урукето загружен,
хорошо накормлен и готов отправляться в любое время. Мы поедим, и я покину
вас.
Вайнти выразила огорчение скорым расставанием, и Малсас поблагодарила
ее, но отказалась продлить свое пребывание.
- Я понимаю твои чувства, однако урукето медлителен и мы не можем
терять ни одного дня. Я видела достаточно, чтобы понять - работа здесь в
хороших руках. А сейчас накорми нас. Ты знаешь Алакенши, моего первого
советника и эфензеле? Она будет подавать тебе мясо.
- Это большая честь для меня, - сказала Вайнти, думая только о
привилегиях этого предложения, отгоняя мысли об Алакенши, которую знала
давно. Это было существо хитрое с недобрыми замыслами.
- Хорошо. - Малсас жестом подозвала к себе Ваналпи. - Сейчас мы будем
есть. Алакенши, моя ближайшая соратница, будет подавать мясо Вайнти, а ты
за то, что сделала для этого города, можешь подавать мне.
Ваналпи лишилась дара речи, как неопытный юнец из океана, но в каждом
движении ее тела была гордость.
- Для такого торжественного случая у нас есть два мяса, - сказала
Вайнти. - Одно из старого мира, другое из нового.
- Старое и новое мясо смешаются в наших желудках так же, как Инегбан
смешается с Альпесаком, - сказала Малсас.
Стоявшие рядом восторженно закричали, что она сказала очень хорошо и
высказала оригинальную мысль, что они должны передать ее тем, кто стоит
дальше и ничего не слышит.
Вайнти пришлось подождать, пока они повторят слова Малсас.
- Мясо из Инегбана - это урукуб, выращенный из яйца, доставленного на

Когда они подошли к тюремной комнате, Сталлаи торопливо вышла вперед,
чтобы открыть комнату. Вайнти прошла мимо нее и стала смотреть на молодую
устозоу, а Сталлаи тем временем стояла рядом, готовая вмешаться в случае
ее возможного нападения. Самка сидела на корточках, но ее губы были
приоткрыты, показывая зубы, и Вайнти почувствовала гнев при такой явной
угрозе. Маленький самец молчал, неподвижно стоя у задней стены.
Вайнти обратилась к Энги и приказала:
- Покажи, чего ты достигла.
Когда Керрик услышал скрежет засова на двери, он метнулся на свое место,
уверенный, что пришел день его смерти.
Исел начала смеяться над ним.
- Глупый мальчик, - сказала она, потирая царапины на своем голом
черепе, - глупый и пугливый. Мараг принес нам еду и поиграет с нами.
- Мургу приносят смерть, и однажды они убьют нас.
- Глупый! - она бросила в него кожуру апельсина и с улыбкой на лице
повернулась к входящим.
Первым вошел странный мараг, который тяжело ступал по полу, и ее улыбка
исчезла. Однако за ним следовал другой, знакомый, и улыбка вернулась.
Она была ленивой и не очень смышленой девочкой.

- Поговори со мной, - приказала Вайнти, остановившись перед устозоу.
Затем с ударением, медленно и отчетливо, как будто говоря с молодой фарт,
повторила: - Поговори... со мной!
- Умоляю тебя, позволь мне попробовать первой, - сказала Энги. - Я
смогу добиться от нее ответа.
- Ничего ты не сможешь. Если это существо не умеет говорить, с ним все
будет кончено. Слишком много времени потрачено впустую. - Повернувшись к
самке устозоу, Вайнти четко и ясно просигналила:
- Вот мое последнее требование: ты будешь говорить сейчас и не хуже,
чем другие ийланы. Если ты сделаешь это, тебе будет сохранена жизнь.
Разговор означает жизнь, поняла?
Исел поняла - по крайней мере, угрозу, содержащуюся в словах.
- Я буду говорить, - сказала она, но слова тану не произвели
впечатления на большое безобразное существо, возвышающееся надпей. Она
должна вспомнить, чему ее учили... И она пыталась, как могла, делая
движения и одновременно произнося слова.
- ...хес лейбе эна уу...
Вайнти была поставлена в тупик.
- И это разговор? Что она сказала? Что значит "Старая самка растет
ловко"?
Энги тоже ничего не поняла.
- Возможно, это означает, что гибкость увеличивается у самок с годами.
Гнев захлестнул Вайнти. Возможно, в другой день она могла бы принять
это объяснение как доказательство того, что устозоу научилась говорить. Но
не сегодня, после вчерашних оскорблений и приводящего в ярость присутствия
Алакениш.
Этого было слишком много, и она даже не пыталась обходиться с
отвратительным существом вежливо. Наклонившись, она схватила его обеими
руками и подняла в воздух перед собой, тряся глупую тварь и приказывая ей
говорить.
Однако та даже не пыталась. Вместо этого она закрыла свои глаза, из
которых потекла вода, откинула голову назад, широко открыла рот и
испустила звериный крик.
Вайнти не успела ни о чем подумать, как ее захлестнула слепая
ненависть. Наклонившись вперед, она вонзила ряды своих острых конических
зубов в глотку устозоу.
Горячая кровь брызнула ей в рот, она почувствовала ее вкус и резко

Глава тринадцатая

Хотя небо сверху было чисто голубым, ветер гнал через перевал мелкий
снег. Порывы северного ветра поднимали его со склонов внизу, а затем
холодными волнами несли через перевал.
Херилак, наклоняясь вперед, с трудом шагал через высокие сугробы. Его
правый снегоступ был сломан, и это затрудняло движение, однако,
остановившись для починки, он мог умереть, прежде, чем закончит ее. Потому
он и спешил. Наконец, он почувствовал, что вступил на перевал и миновал
его.
Когда он пересек крутой склон, серые скалы поднялись из сугробов и
преградили дорогу ветру. Херилак почувствовал, что ветер слабеет. Еще
несколько шагов, и он полностью стих, оставшись за скалами. Человек со
вздохом сел, прижавшись спиной к шершавому камню: подъем потребовал
напряжения всех его огромных сил.
Его рукавицы покрылись слоем льда и снега и он колотил их друг о друга,
пока они не приобрели прежний вид, а затем теплой внутренней рукавицей
стряхнул с бровей и ресниц хлопья снега, мешавших увидеть долину внизу.
Это было укрытое место, где еще зимовали гигантские олени - он видел
темные пятнышки их шкур в долине.
Там же стояли высокие деревья, под которыми расстилался луг и бежал
ручей. Этот ручей никогда не замерзал, так же как источник, дававший ему
начало. Здесь был прекрасное место для лагеря и зимовки, известное как
место лагеря саммад Амахаста. Амахаст был женат на сестре Херилака.
Но долина внизу была пуста.
Херилак слышал об этом от охотника из своей саммад, который встретил
охотника из саммад Ульфадана, а тот клялся, что был здесь и что говорит
чистую правду. Херилак понял, что должен увидеть все сам. Он взял копье и
лук со стрелами, натер тело гусиным жиром и надел на себя одежду из шкур
бобра мехом внутрь, а затем одежду из шкур гигантского оленя. Со
снегоступами, прикрепленными к тяжелым меховым ботинкам, он был готов к
зиме. Чтобы двигаться быстрее, он должен был идти налегке, и потому мешок
за его плечами имел более чем скромный запас сушеного мяса и смеси
растертых орехов и ягод - эккотаза.

Сейчас он нашел то, что искал, и был весьма доволен.
Наклонившись, чтобы починить снегоступ, Херилак грыз снег и каждый раз,
когда он ненадолго отрывался от работы, пустая долина внизу напоминала о
неприятной правде.

Был поддень, когда он закончил работу и пожевал немного сухого мяса,
обдумывая, что делать дальше. У него не было выбора. Покончив с едой, он
поднялся на ноги, - большой человек, на голову выше самых высоких членов
его саммад, и посмотрел в долину, куда должен был идти. Там был юг... Он
выбрал себе путь вдоль склона и, двинувшись, ни разу не оглянулся назад на
пустую долину.
Весь день он шел и остановился тогдаа, когда первые звезды засверкали в
темноте. Завернувшись в шкуры, он смотрел в ночное небо, пока не закрыл
глаза, чтобы спать. Однако тут же открыл их снова и поискал в небе
знакомые созвездия.
Мастодонт атаковал охотника, который держал свое копье наготове;
изгибался ряд звезд в поясе охотника. Были ли там новые, более близкие к
центру звезды? Не такие яркие, как остальные, и видимые только в холодную,
прозрачную зимнюю ночь? Он не был в этом уверен. Это могли быть души
отважных воинов, помогавшие охотнику. Думая об этом, Херилак снова закрыл
глаза и уснул.

На третий день после полудня, после трех дней ходьбы от рассвета до
заката, Херилак подошел к деревьям, росшим рядом с быстрой рекой, которая
мчалась с такой скоростью, что до сих пор не замерзла в центре. Он шел, как
обычно ходят охотники, и застал врасплох небольшого оленя, умчавшегося
между деревьями, взметая в воздух снежную пыль. Этот олень был легкой
добычей, но Херилак был здесь не ради охоты. Не ради оленей пришел он
сюда. Пробравшись сквозь чащу, он вдруг остановился и посмотрел на землю.
Петля из внутренностей кролика была натянута между двумя ветвями.

После этого он запел о том, как пришел сюда, и провел копьем по нижним
веткам деревьев, чтобы они загремели. Ни в одном из рассказов стариков не
говорилось о подобных действиях, это стало нужно только сейчас. Тану
убивали тану.
Мир не был безопасным местом, где охотники могли не бояться охотников.
Вскоре он почувствовал под ногами тропу и, выйдя на очередную поляну,
остановился, воткнув свое копье в сугроб, и сел на корточки возле него.
Ждать ему пришлось недолго.
Тихо, как струйка дыма, на другой стороне поляны появился охотник. Его
копье было наготове, но он опустил его, увидев сидящего Херилака. Когда
охотник тоже вонзил копье в снег, Херилак медленно поднялся и пошел ему
навстречу.
Они встретились в центре поляны.
- Я здесь на своих охотничьих землях, но я не охочусь, - сказал Херилак.
- Здесь охотится саммад Ульфадана, и ты ее вождь.
Ульфадан согласно кивнул. Подобно имени, его светлая борода была
длинной, почти до талии.
- Ты, Херилак, - сказал он. - Моя племянница замужем за Аляосом из
твоей саммад. - Он обдумал их отношения, затем указал рукой себе за спину.
- Возьми наши копья и пойдем в мою палатку. Там теплее, чем на снегу.
Они шли рядом и молчали, ибо не годится охотникам болтать, как птицам.
Наконец подошли к месту, где река делала изгиб, и на этом изгибе стоял
зимний лагерь - двенадцать больших и крепких палаток. На лугу за палатками
мастодонты рыли снег своими бивнями, стараясь добраться до сухой травы,
скрытой под ним. Из каждой палатки в безоблачное небо поднимались тонкие
струйки дыма. Это была мирная сцена, хорошо знакомая Херилаку: то же самое
можно было увидеть в его саммад. Ульфадан откинул шкуру, закрывавшую вход,
и вошел в темную палатку.
Они сидели молча, пока старая женщина наливала из ведра, стоявшего у
огня, талую воду в деревянную кружку и добавляла в нее сухую траву,
заваривая вкусный напиток. Оба охотника глотками пили горячую жидкость,
пока женщины, болтавшие друг с другом, завертывались в шкуры и одна за
другой выскальзывали из палатки.
- Ты будешь есть, - сказал Ульфадан, коща они остались
одни.
- О гостеприимстве Ульфадана говорят в палатках тану от моря до моря.
Банальные слова не совсем соответствовали поданной пище - несколько
кусочков сушеной рыбы, явно очень старой.
Зима была длинной, и до весны еще далеко, и, прежде чем она придет, мог
начаться голод.
Херилак допил до конца последние капли жидкости и даже ухитрился
вызвать отрыжку, показывая, какой обильной была еда. Он знал, что должен
говорить сейчас об охоте, погоде, миграции стад и только потом переходить
к цели визита. Но этот обычай, поглощавший массу времени, тоже изменился.
- Мать жены моего первого сына - жена Амахаста, - сказал Херилак.
Ульфадан согласно кивнул. Все саммад в этой горной долине были соединены
друг с другом узами брака. - Я пришел на место лагеря Амахаста, но оно
тоже пусто.
Ульфадан кивнул и на это.
- Они ушли на юг прошлой весной, но тропа всегда приводила их в эту
долину. Тогда была плохая зима и половина мастодонтов погибла.
- Сейчас все зимы плохие.
Ульфадан что-то проворчал, соглашаясь.
- Они не возвращались после этого.
- А раньше они уходили к морю?
- Каждый год они ставили лагерь на реке у моря.
- Но в этом году они не вернулись.
Однако, что бы ни случилось, он этого не знал. Возможно, саммад нашла
другой зимний лагерь. Уже не одна саммад была уничтожена холодом, и их
лагеря стояли пустыми. Это было возможно. Но еще более возможно было то,
что произошло нечто такое, о чем они не имели понятия.
- Дни коротки, - сказал Херилак, поднимаясь на ноги, - а дорога длинна.
Ульфадан тоже встал.
- Это долгий и одинокий путь к морю. Эрманпадар поведет тебя к нему.
Больше говорить было не о чем. Херилак плотно завернулся в свои меха и
указал копьем на юг. Достигнув равнины, он пошел быстрее, потому что снег
там был более плотным. Сейчас на этом покрытом льдами континенте его
единственным противником была зима. Только однажды за много дней пути он
увидел гигантского оленя, и за этим худым и несчастным существом гналась
стая длиннозубых. Все они двигались через долину в его направлении.
Херилак остановился под деревьями и стал ждать, следя за происходящим.

Несчастный олень ослабел, его бока были разодраны и с них капала кровь.
Достигнув склона холма, он остановился, слишком уставший, чтобы бежать
дальше, и повернулся, не подпуская преследователей к себе. Гнавшиеся
длиннозубые бросились на него со всех сторон, не обращая внимания на
опасность. Одного из них подцепил острый, как кинжал, рог и отбросил в
сторону, но это оказалось удобным случаем для вожака стаи, который прыгнул
на искалеченного оленя, раздирая ему задние ноги. Замычав, животное упало,
и все было кончено. Вожак - крупный, черный зверь с огромной гривой вокруг
шеи, отступил в сторону, позволив остальным есть первыми. Еды должно было
хватить на всех.
Отойдя в сторону, зверь вдруг инстинктивно почувствовал, что за ним
наблюдают. Он зарычал, посмотрел на холмы, где стоял Херилак, нашел его
взглядом. Затем подобрался и двинулся в том направлении, подойдя так
близко, что Херилак мог заглянуть в его немигающие желтые глаза.
Взгляд Херилака был непоколебим, охотник не двинулся и не поднял копья,
но в его молчании таилось невысказанное предупреждение. Пусть они идут
своим путем, а он пойдет своим. Если на него напасть, он будет убивать -
длиннозубый знал, что копья могут это. Желтые глаза смотрели внимательно и,
видимо, зверь понял все, потому что вдруг повернулся и пошел вниз с холма.
Однако, прежде чем погрузить морду в теплую кровь, он еще раз взглянул на
холмы. Под деревьями никого не было. Копьеносное существо ушло. Зверь
опустил голову и стал есть.
Метель задержала Херилака на целых два дня. Он спал большую часть
суток, стараясь не есть слишком много из своих истощившихся запасов пищи.
Однако нужно было либо есть, либо умереть с голоду. Когда пурга стихла, он
вновь пошел.
Через несколько дней ему повезло найти свежие следы кролика. Заткнув
копье за ремень за спину, он убил его стрелой из лука и устроил пир из

Мараг особого вида, ошибиться было невозможно, хотя он и не видел
подобных прежде. Он был нездешним, потому что мургу не могли жить так
далеко от жаркого юга.
Юг? Что это значило? Херилак посмотрел на запад, откуда пришел. Там
мургу не было, это было невозможно. Он медленно повернул лицо к северу и
мысленным взором увидел холодные льды и снега, не сходящие никогда. Там
жили парамутаны, очень похожие на тану, хотя и говорившие иначе. Но здесь
побывали только немногие из них, они редко приходили на юг и воевали
только с зимой, и не с тану или кем-то еще. На востоке, за океаном, тоже
никого не было.
Но с юга, с жаркого юга, мургу могли прийти, принести смерть и уйти
обратно. Юг...
Херилак встал коленями на мерзлый песок и изучал скелет мургу,
запоминая все его детали, пока не смог по памяти нарисовать его
изображение.
Затем он поднялся, затер изображение ногами, повернулся и, не
оглядываясь назад, пошел в обратный путь.

Глава четырнадцатая

Керрик так никогда и не понял, что жизнь ему спас его возраст. Не то,
чтобы Вайнти пощадила его, потому что он был так молод, она испытывала
настолько сильную ненависть к устозоу любого возраста, что с удовольствием
наблюдала бы их смерть. Исел была слишком стара, чтобы усвоить новый язык,
особенно такой сложный, как язык ийлан. Для нее марбак был единственным
способом разговора, и они много смеялись с другими женщинами, когда
охотники с Ледяных Гор приходили в ее палатку и говорили так плохо, что
их с трудом можно было понять. Она была всего лишь глуповатым, несмышленым
представителем тану. Поэтому она не выказывала особого интереса к изучению
языка ийлан и довольствовалась заучиванием наизусть нескольких звуков,
доставлявших удовольствие марагу, и получением за это пищи. Иногда она
даже запоминала движение тела, сопровождавшее эти слова. Для нее это было
глупой игрой, и она умерла за веру в это.
Керрик никогда не думал о языке отдельно от бытия. Он был слишком
молод, чтобы изучить язык без осознанных усилий. Если бы ему сказали, что
в языке ийлан есть сотня понятий, которые можно комбинировать в 125
миллионов вариаций, он только пожал бы плечами. Это ничего не значило для
него, ибо он не мог считать и не представлял числа больше двенадцати. Все,
что он изучил, он изучил без осознанных усилий. Но теперь, по мере
языкового роста, Энги привлекала его внимание к очевидным утверждениям,
способам интерпретации понятий и заставляла его повторять движения тела до
тех пор, пока он не стал делать их верно.
Из-за невозможности изменять участками цвет своей кожи, он был вынужден
обучаться так называемому сероцветному разговору. В диких джунглях, на
заре или в сумерках, ийланы общались без изменения цвета, так подбирая
выражения, что он становился не нужен.
Каждое утро своего заключения, когда открывалась дверь, он ждал своей
смерти. Он слишком хорошо помнил резню саммад, уничтожение всех живых
существ - мужчин, женщин, детей, даже мастодонтов. Его и Исел тоже могли
убить в один из дней, альтернативы не было. Когда безобразный мараг вместо
смерти принес пищу, Керрик понял, что их резня откладывается на один или
несколько дней. После этого он стал молча следить за происходящим,
стараясь не смеяться, когда глупая Исел день за днем совершала ошибки. У
него была гордость охотника, и он не помогал ни ей, ни марагу. Через
несколько дней он обнаружил, что понимает кое-что из того, что говорит
Энги, когда разговаривает с другим марагом, который бил его и связывал и
которого он ненавидел гораздо сильнее. Теперь сохранять молчание стало еще
важнее, чем прежде, чтобы не выдать секрета своего знания его языка. Это
был маленький успех после предшествовавших ему несчастий.
А затем Вайнти убила девушку. Он не жалел ее, потому что она была глупа
и вполне заслужила присоединиться к своей саммад. Только когда Вайнти
схватила его, и он увидел на ее челюстях свежую кровь, выдержка изменила
ему. Позднее, стараясь объяснить свой страх смерти от этих острых зубов,
он говорил себе, что охотился всего один раз, что никто не воспринимал его
как охотника. И действительно, он испугался больше, чем тогда, когда копье
пронзило марага под водой. Откровенно говоря, за своим ужасным страхом он
едва лишь сознавал, что жизнь ему спасло умение говорить.
Керрик по-прежнему не сомневался, что однажды, когда мургу надоест
возиться с ним, они убьют его. Но этот день был в будущем, а сейчас он
позволил себе немножко надеяться.
Каждый день он понимал все больше и говорил все лучше.
Однако с того момента, как Керрик попал сюда, он еще не покидал этой
комнаты. Если они не собираются его держать под замком, то в один из дней
ему позволят выйти и тогда-то он сможет бежать. Мургу ходили
переваливаясь, и он был уверен, что сможет бежать быстрее, чем они, если
вообще они умеют бегать. Это была его тайная надежда, и потому он делал
все, что ему говорили, и надеялся, что его мятежность будет забыта.

Каждый день начинался одинаково. Сталлан открывала дверь, входила и
одинаково внимательно осматривала Керрика. Хотя он больше не
сопротивлялся, охотница швыряла его на пол и, больно надавливая коленом на
спину, накладывала живые кандалы на его щиколотки и запястья. Затем
Сталлан терла его голову струной-ножом, удаляя отросшие волосы.
Энги появлялась позднее, с фруктами и гелевым мясом, которое он
все-таки заставил себя есть, ведь мясо означало силу.
Керрик никогда не говорил со Сталлан, если та не била его, требуя ответа,
что случалось очень редко. Он знал уже довольно много, чтобы не надеяться
на сострадание этого безобразного, хриплоголосого существа.
Но Энги во всем была другой. Острым мальчишеским взглядом он
присмотрелся к ней вблизи и заметил, что она реагирует иначе, чем
остальные мургу. Прежде всего она выразила свое огорчение тем, что была
убита девушка, а Сталлан эта сцена доставила удовольствие, и она одобрила
ее. Когда Энги появилась вместе со Сталлан, речь Керрика улучшилась, и он
был уверен, что может сказать именно то, что хочет. Когда же Сталлан
приходила сюда одна, Керрик начисто забывал все до следующего утра.
Однажды утром, когда они пришли вместе, он ничего не сказал, но тело
его было таким неуклюжим, что Сталлан обошлась с ним грубее, чем обычно.
Когда его руки были вытянуты вперед и холодные оковы заняли свое место, он
заговорил:
- Почему ты причиняешь мне боль и связываешь меня? Я же не делал тебе
больно?
Единственным ответом Сталлан был жест отвращения и удар по голове, но
краем глаза мальчик заметил, что Энги прислушивается.
- Мне тяжело говорить, когда я связан, - сказал он.
- Сталлан, - произнесла Энги, - он говорит правду.
- Он же нападал на тебя, или ты забыла?
- Нет, не забыла, но это было, когда его только что принесли сюда. И
вспомни, он напал на меня только тогда, когда думал, что я причиняю боль
самке, - она повернулась к Керрику. - Ты хочешь снова напасть на меня?
- Никогда. Ты мой учитель. Я знаю, что если я буду говорить хорошо, ты
наградишь меня пищей и не сделаешь мне больно.
- Меня удивляет, что устозоу может говорить, но это еще дикое существо
и должно быть надежно обездвижено, - непреклонно ответила Сталлан. -
Вайнти возложила ответственность за это на меня, и я выполню приказ.
- Пожалуйста, выполняй, но освободи ему хотя бы ноги. Это облегчит с ним
разговор.

В конце концов Сталлан неохотно согласилась, и в тот день Керрик
трудился особенно старательно, зная, что его тайный план продвинулся
вперед на один шаг.

Не умея считать дни, Керрик не особенно заботился о том, сколько прошло
времени. Когда он был на севере со своей саммад, зима и лето резко
отличались друг от друга, и было важно знать время года для охоты. Но
здесь, в бесконечной жаре, прошедшее время не имело значения. Порой дождь
барабанил по прозрачному иллюминатору вверху, а иногда его затемняли
облака. Керрик знал только, что прошло много времени после смерти Исел.
Однажды их ежедневный урок был неожиданно прерван.
Скрежет в замке привлек внимание их обоих, и, повернувшись, они увидели
открывшуюся дверь. Пока Вайнти входила в дверь, Керрик мысленно
приветствовал новое происшествие.
Хотя мургу были очень похожи друг на друга, он научился замечать
различия, и Вайнти была одной из тех, кого он никогда не забудет. Он
автоматически сделал знак покорности и уважения, когда она двинулась к
нему, и с удовольствием отметил, что она была в хорошем настроении.
- Ты хорошо потрудилась со своим дрессированным животным, Энги. Глупые
фарги не могут ответить так быстро и ясно, как делает он. Пусть он говорит
еще.
- Ты можешь беседовать с ним сама.
- Вот как? Я не верю этому. Это похоже на отдачу приказаний лодке и
получения от нее ответа. - Она повернулась к Керрику и сказала: - Иди
влево, лодка, иди влево.
- Я не лодка, но могу идти влево.
Он медленно прошел по комнате, пока Вайнти выражала недоверие и восторг
одновременно.
- Стань передо мной и скажи имя, которое тебе дали.
- Керрик.
- Это ничего не значит. Ты - устозоу, поэтому не можешь говорить

Глава пятнадцатая

- Я долго думала о твоем статусе, - сказала Энги. - И пришла к выводу,
что ты нижайший из низших.
- Я - нижайший из низших, - согласился Керрик, стараясь сосредоточиться
на ее речи и не обращать внимания на ползающего по его черепу унутака. Шел
всего третий день, как тот очищал его тело от волос, и Керрик находил это
отвратительным. Он с нетерпением ждал, когда тот кончит, чтобы смыть его
липкие следы. Сейчас унутак ползал по его затылку, и мальчик мог вытереть
лишенные бровей и ресниц глаза тыльной частью ладони.
- Ты не очень внимателен, - сказала Энги.
- Я стараюсь. Я нижайший из низших.
- Но ты говоришь это не так. Ты никак не научишься произносить это
правильно, а сейчас это необходимо. Смотри: я нижайший из низших.
Керрик заметил ее согбенную позу, подогнутый хвост и постарался
повторить.
- Уже лучше. Тебе нужно побольше практиковаться, потому что скоро ты
будешь в обществе тех, кто правит здесь, а они не потерпят искажения языка.
- Откуда ты знаешь, что я нижайший из низших? - спросил Керрик.
- Вайнти - Эйстаи и правит здесь, в Альпесаке. Она выше всех. Под ней,
но бесконечно выше тебя и меня, находятся Сталлан, Ваналпи и другие,
которые приказывают в городе. У них есть свои помощники и, конечно, фарги,
которые во всем прислуживают им. Хотя сейчас ты говоришь лучше, чем многие
фарги, ты должен быть ниже их, поскольку они ийланы, а ты только устозоу,
говорящий, но все же животное.
Керрика нисколько не заинтересовала структура их сложных общественных
отношений, рангов и привилегий. Сейчас его занимало новое, никогда прежде
не слышанное слово.
- Что такое фарги?
- Они... ну просто фарги.
Едва сказав это, Энги осознала пустоту такого утверждения. Долгое время
она сидела неподвижно, пытаясь достичь ясности. Это было трудно. Энги
никогда не задумывалась над этим. Она просто принимала факт их
существования.
Поскольку Энги готовила устозоу к выступлениям перед высшими, она
решила объяснить ему все с самого начала.
- Когда молодые покидают берег рождения, они уходят в море. Много лет
они живут в океане, растут и взрослеют. Это счастливое время, потому что
рыбы много, а опасностей мало.
Все, кто выходят в океан одновременно, принадлежат к одной эфенбуру.
Они эфензеле друг друга и связаны узами, которые сохраняются на всю жизнь.
Постепенно они взрослеют и покидают океан. Самцов сгоняют в одно место и
приводят в город, потому что они слишком глупы, чтобы обеспечивать себя
самим. Это очень тяжелое время для каждого, ведь им нужно найти
собственную дорогу в жизни. Пищи много, но есть и опасности. Жизнь
сосредоточена в городах, и молодежь идет туда. Они слушают и учатся, и те,
что научились говорить, и есть фарги. Ты же находишься еще ниже, чем они.
- Я понял это, но не понял относительно самцов. Фарги - это самки?
- Конечно.
- Но ты же самец...
- Нет. Ты никогда не видел самцов, потому что их содержат в канале.
Новость ошеломила Керрика. Самки, все мургу - самки!
Даже отвратительная Сталлан. Действительно, все у мургу не имело
смысла. У тану все могли говорить, даже молодежь, а у мургу нет. Наверное,
они были слишком глупыми.
- А что происходит с теми, кто не научился говорить? - спросил он.
- Это не должно тебя интересовать. Достаточно запомнить, что даже
нижайшие фарги, из тех, кто не умеет говорить или говорят с трудом, выше
тебя.
- Я - нижайший из низших, - согласился Керрик и подавил зевоту.
Вскоре их урок был прерван скрипом открывающейся двери. Керрик
постарался скрыть ненависть, которую испытывал всегда, когда входила
Сталлан. Она принесла закрытый контейнер.
- Время пришло, - сказала она. - Вайнти хочет представить устозоу.
Керрик не протестовал, когда Сталлан взяла унатака и провела им по нему
с головы до ног. Потом ей не понравились живые кандалы, державшие его
руки, и она заменила их на свежие. Затем извлекла из контейнера длинную
тонкую ленту, которая извивалась, когда она держала ее за один конец.
- Нам не нужны неприятности с этим устозоу, - сказала Сталлан, толкнув
Керрика назад, и захлестнула существо вокруг его шеи. Затем она закрепила
пасть животного на его собственном теле, сделав тем самым петлю, и крепко
взялась за другой его конец.
- Прикажи ему следовать за тобой, - обратилась она к Энги, недовольная,
что Керрик был чем-то большим, чем дрессированное животное. Они были равны
в своей ненависти друг к другу.
Керрика это не задело: впервые после захвата он смог увидеть, что
находится за дверью. У него сохранились лишь смутные воспоминания о боли,
лесе и деревьях, когда его первый раз принесли сюда. Сейчас он был
настороже и изо всех сил старался казаться послушным. Энги широко
распахнула дверь, и он последовал за ней: руки его были крепко связаны
впереди, а сзади шла Сталлан, крепко державшая конец петли.
Перед ним тянулся тускло освещенный зеленый туннель.
Пол у него был плетеный, как пол тюремной камеры, но стены были менее
плотными. Их образовывали растения многих видов, тонкие и толстые стволы
деревьев, вьющиеся лозы, цветущие кусты и многие странные растения,
названия которых он не знал. Переплетенные листья скрывали происходящее по
сторонам. В многочисленных коридорах он мельком замечал движущиеся фигуры,
которые затем появлялись в освещенных солнцем отверстиях. Он поглядел на
них искоса, ослепленный после долгого заключения. Свет причинял боль, но
он смотрел слезящимися глазами, стараясь разглядеть все.
- Вот все это и есть Альпесак? - думал он. Когда Энги рассказывала об
этом, он представлял себе гигантский лагерь с бесчисленными палатками,
уходящими вдаль.
Коридор вдруг кончился открытым пространством, гораздо большим, чем все
то, мимо чего они проходили. Глаза Керрика уже привыкли к свету, и он
разглядел группу ийлан, стоявших вокруг этого пространства. Сталлан
выкрикнула какую-то команду, и фарги покорно расступились в стороны,
освобождая проход. По плотно утоптанной земле они прошли до дальней стены,
где стояла небольшая группа. Двое из них были весьма высокопоставленные,
потому что даже на таком расстоянии были заметны согбенные спины прислуги.
Когда они подошли ближе, Керрик узнал Вайнти: она была одной из тех, кого
он никогда не забудет.
Рядом с Эйстаи сидела на корточках очень толстая ийлан, кожа которой
натянулась, готовая лопнуть. Вайнти знаком приказала им остановиться и
повернуться к толстяку.
- Перед тобой, Зхекак, один из устозоу, совершивших преступление, о
котором тебе известно.
- Толкните его ближе, - тонким голосом приказала Зхекак. - Он не
кажется очень уж опасным. Этот пока еще молод. Взрослые, они огромных
размеров.
- Интересно... Покажите мне расположение его зубов.
Пока Керрик ломал голову над смыслом этой фразы, Сталлан схватила его
за голову и раздвинула челюсти, чтобы Зхекак могла заглянуть ему в рот. Та
была заинтригована зрелищем.
- Очень похожи на экземпляры, которые имеются у Ваналпи. Это весьма
интересно, и их нужно изучать. Я уже вижу день, когда Альпесак превзойдет
все другие города своими знаниями об устозоу и их практическом
использовании.
Вайнти излучала удовольствие.
- Есть кое-что еще, что ты должна знать об этих существах. Они говорят.
Зхекак отступила назад, выражая одновременно недоверие, удивление и
уважение.
- Покажите, - приказала Вайнти.
Сталлан подтащила Керрика поближе, а Энги стала так, чтобы он мог
видеть ее...
- Скажи свое имя этим высочайшим над тобой, - сказала она.
- Я - Керрик, нижайший из низших.
Зхекак не скупилась на похвалы.
- Великолепный образец дрессировки. Никогда прежде я не встречала
животного, которое могло бы произнести свое имя.
- Он может и больше, - заметила Энги. - Он может говорить, почти как

Глава шестнадцатая

Вайнти удобно откинулась назад, прислонившись к дереву, и погрузилась в
мысли. Ее тело было неподвижно. Помощницы, окружавшие ее, тихо
переговаривались между собой.
Их в свою очередь окружали вездесущие фарги. Вайнти была окружена
островком тишины, потому что никто не осмеливался потревожить покой Эйстаи.
Она отдыхала в полном покое, и только правый глаз ее следил за тремя
удаляющимися спинами. Это были: Ваналпи - ее незаменимый помощник в
расширении города, Зхекак - приезжая ученая и Алакенши - смертоносный
груз, висевший на ее шее. Сейчас самым важным для Алакенши было доказать,
что она приносит пользу. Она наблюдала и запоминала, чтобы потом передать
все Малсас, когда та прибудет сюда. Сейчас она заискивала перед Зхекак,
слушая все, о чем говорили между собой двое ученых.
Троица исчезла из поля зрения, и глаза Вайнти вернулись обратно и
сфокусировались на Энга, которая молча подошла и сейчас стояла рядом,
согнувшись в умоляющий позе.
- Оставь меня, - сказала Вайнти так сухо, как умела только она одна. -
Я не хочу с тобой говорить.
- У меня дело величайшей важности. Я умоляю тебя выслушать.
- Уходи.
- Ты должна выслушать. Сталлан бьет устозоу, и я боюсь, что она убьет
его.
Теперь все внимание Вайнти переключилось на Энги, и она потребовала
немедленных объяснений.
- Существо пыталось бежать, но было перехвачено, и сейчас Сталлан
избивает его.
- Этого я не приказывала. Передай, чтобы она перестала. Нет, подожди, я
сделаю это сама. Я хочу услышать подробности об этом побеге. Как это
случилось?
- Это знает только Сталлан, а она никому не рассказывает.
- Мне расскажет, - заметила Вайнти с мрачной угрозой в голосе.
Когда они достигли тюремной камеры, то увидели, что дверь открыта, и
услышали глухие звуки ударов и стоны, слышимые даже в коридоре.
- Стоп! - приказала Вайнти, останавливаясь в дверях, произнося это
слово с такой силой, что Сталлан тут же остановилась, замерев с
окровавленной петлей в руке.
У ее ног корчился от боли Керрик, избитый до потери сознания.
- Присмотри за устозоу, - приказала Вайнти, и Энги бросилась вперед. -
А ты положи эту штуку и объясни, что все это значит.
От ее слов так крепко повеяло смертью, что даже крепкая и бесстрашная
Сталлан задрожала. Петля выпала из ее ослабевших пальцев при мысли, что
стоит Вайнти сказать несколько слов и она погибла.
- Существо убежало от меня. Очень быстро, так, что никто не мог поймать
его. Мы преследовали его, но не могли подойти достаточно близко, и оно
могло удрать, если бы не одна из ловушек, размещенных вокруг поля для
предотвращения ночных набегов.
- С этим ясно, - сказала Вайнти, глядя вниз на маленькое тело. - У
этого дикого животного есть способности, о которых мы не подозревали. -
Гнев ее прошел, и Сталлан вздохнула с облегчением. - Но как оно могло
убежать?
- Не знаю, Эйстаи. Точнее, я знаю, что произошло, но не могу объяснить
этого.
- Все же попробуй.
- Хорошо, попробую. Он шел рядом со мной и выполнял мои приказания.
Когда мы отошли на некоторое расстояние, он остановился и поднял руки к
ошейнику, хрипя и говоря, что задыхается. Это было возможно. Я ослабила
ошейник, но прежде, чем я коснулась его, устозоу бросился бежать. И он
вовсе не задыхался.
- Но он сказал тебе, что задыхается?
- Да.
Вайнти снова охватил гнев, когда она задумалась над словами охотницы.
- Ты не держалась за петлю?
- Я потянулась за ошейником и отпустила ее. Существо задыхалось и не
могло бежать.
- Конечно. Ты думала, что это так, но оказалось, что оно вовсе НЕ
задыхалось. Ты уверена в этом?
- Безусловно. Оно проделало долгий путь и дышало хорошо. Когда его
схватили, первым делом я осмотрела ошейник. Он был таким же, как тогда,
когда я его надевала.
- Эти вещи необъяснимы, - сказала Вайнти, глядя вниз на лежавшего без
сознания устозоу. Энги склонилась над ним, вытирая кровь с его спины и
груди. Под глазами у него были синяки, лицо тоже было испачкано кровью.
Удивительно, что он был жив после вмешательства Сталлан, и уж совсем
необъяснимым было то, что ошейник не задушил его. Но он говорил, что
задыхается... Это было невозможно, но это произошло.
И вдруг Вайнти замерла. В голову ей пришла невозможная мысль, одна из
тех, что никоща не посещают неотесанных охотников, вроде Сталлан. Она на
мгновение отогнала ее и грубо сказала; - Уйди же наконец!
Сталлан тут же заторопилась прочь, выражая облегчение и благодарность и
зная, что жизнь ее в этот момент вне опасности. Она была счастлива
выбросить все происшедшее из своей памяти.
Она могла забыть, но Вайнти - нет. Энги по-прежнему стояла к ней
спиной, поэтому она могла думать, не боясь, что кто-то подсмотрит ее
мысленный процесс.
Это была совершенно невозможная идея. Но все-таки это произошло.
Первым, что она усвоила из искусства думать, это то, что когда отпадают
все возможные объяснения, оставшееся, каким бы невозможным оно ни
казалось, и будет единственно верным.

Устозоу сказал, что ошейник душит его.
Ошейник не душил его.
Утверждение этого факта не является фактом.
Устозоу сказал такое, что не являлось истиной.
Значит, это была ложь. Устозоу ЛГАЛ.
ИЙЛАНЫ НЕ МОГЛИ ЛГАТЬ, ОНИ МОГЛИ ЛИШЬ СКРЫВАТЬ СВОИ МЫСЛИ ПОЛНОЙ
НЕПОДВИЖНОСТЬЮ ТЕЛА. СЛОВО БЫЛО МЫСЛЬЮ, А МЫСЛЬ БЫЛА СЛОВОМ, И РАЗГОВОР У
НИХ БЫЛ ПРЯМО СВЯЗАН С МЫШЛЕНИЕМ, У НИХ, НО НЕ У УСТОЗОУ.

Он мог думать одно, а говорить другое, мог казаться послушным, а на
самом деле думать только о побеге. Он мог лгать.
Это существо нужно сохранить живым, надежно охранять и не допустить,
чтобы оно сбежало. Будущее было серым и неопределенным, и Вайнти не была
уверена в его деталях, но она знала наверняка, что устозоу будет ее
будущим. Она использует его и его умение лгать. Использует, чтобы
подняться и достичь предела своих стремлений.
Но сейчас она должна спрятать все мысли об этом невероятном таланте в
своей памяти. Она должна сделать так, чтобы другой не узнал об этом.
Прежде всего нужно запретить все разговоры на эту тему. А может, убить
Сталлан? На мгновение она задумалась, но потом отбросила эту мысль:
охотница была слишком ценна. Сталлан должна выполнять приказы без
рассуждений, должна наслаждаться выполнением их. Нужно, чтобы она
запомнила, как близко была к смерти.
Успокоившись наконец, Вайнти привлекла внимание Энги.
- Он очень поврежден?
- Не могу сказать. Он весь в синяках и царапинах, но, может быть, этим
все и ограничилось. Смотри, он двигается, открывает глаза.
Керрик как в тумане видел двух мургу, склонившихся над ним. Он не смог
убежать, был избит и обессилен. Придется ждать другого раза.
- Скажи, как ты себя чувствуешь, - приказала Вайнти, и его поразила
тревога, звучавшая в ее словах.
- У меня все болит, - он подвигал руками и ногами. - Вот и все.
- Это потому, что ты пытался бежать, - сказала Вайнти. - Ты
воспользовался тем, что Сталлан выпустила из рук петлю. Я постараюсь,
чтобы в будущем это не повторилось.
Керрик сразу понял: Вайнти должна знать, что он сказал Сталлан, чтобы
заставить ее выпустить петлю. Энги ничего не заметила, а он заметил, но
потом забыл об этом. Он был слишком сильно избит.
Одна из учениц Ваналпи перевязала его раны, и после этого, пока они

Дни медленно следовали за днями, пока заживали его раны, а струпья
отваливались, оставляя после себя белые шрамы. Ученица по-прежнему
осматривала его каждое утро, когда приносила пищу. Когда наконец с черепа
мальчика исчезли последние синяки, она принесла унутака, чтобы убрать
щетку отросших волос. После этого он стал постоянно пользоваться скользким
существом. Когда ученица была у него, дверь всегда была закрыта, и Керрик
чувствовал зловещее присутствие Сталлан по другую ее сторону. Здесь дороги
к бегству не было. Но не могли же они вечно держать его в этой камере.
Однажды, когда ученица пришла необычайно возбужденной, Керрик понял,
что что-то должно случиться. Она вымыла его, осторожно осмотрела его тело,
следя, чтобы кожаная сумка закрывала нужное место, затем согнулась и
уставилась на дверь. Без всяких расспросов Керрик понял, что должно было
случиться, поэтому сел и тоже стал смотреть на дверь.
Это действительно был важный день. Когда дверь открылась, вслед за
вошедшей Вайнти появилась толстая, переваливающаяся с боку на бок Зхекак.
Фарги и помощники несли контейнер.
- Это был первый и последний побег, - сказала Вайнти. - Я хочу быть
уверенной, что такое больше не повторится.
- Это интересная задача, и она доставила мне много счастливых минут. Я
верю, что нашла ответ, но лучше я все покажу тебе, чем буду рассказывать,
в надежде, что ты получишь такое же удовольствие, как и я.
- Я получаю удовольствие от любой заботы Зхекак, - бесстрастно ответила
Вайнти, но за внешней бесстрастностью было видно, что она довольна. Зхекак
сделала знак фарги и приняла от нее контейнер.
- Это абсолютно новое, - сказала она, вытаскивая из него ленту гибкого
материала. Она была тонкой, темно-красной и чрезвычайно крепкой. Зхекак
продемонстрировала, что ее невозможно порвать, заставив двух фарги тянуть
за ее концы, что они и делали, скользя и падая к развлечению остальных. В
завершение показа она взяла струну-нож и провела им взад и вперед по туго
натянутой ленте. Когда после этого она передала ленту Вайнти, та увидела,
что у нее попрежнему блестящая и ровная поверхность. Она выразила свое
восхищение и удивление.
- Я буду счастлива объяснить, - самодовольно сказала Зхекак. - Как тебе
известно, струна-нож - это одна длинная молекула. Он режет потому, что
имеет малый диаметр и практически не ломается из-за сильнейших
интрамолекулярных связей. И здесь - мы имеем подобную картину. Гибкая лента
сделана из молекулярного углерода, росшего в углеродистой среде. Такие
ленты сгибаются, но не ломаются и не могут быть разрезаны.
Вайнти выразила свое одобрение.
- Итак, у тебя есть петля, которая гарантирует сохранность животного. А
теперь я задам тебе еще вопросы: как ты прикрепишь его к устозоу и к чему
будет прикреплен другой его конец?
Зхекак довольно завиляла своим мягким телом.
- Эйстаи, ты хорошо разбираешься в этом вопросе. У меня есть
существо - ошейник.
Ассистент положила перед ней полупрозрачную медузу размерами с ее руку.
Та лениво извивалась, когда Зхекак набросила ее на шею Керрику, ему не
понравилось холодное прикосновение, но он знал, что на его протесты не
обратят никакого внимания. Зхекак отдала быстрый приказ, ассистент смазала
концы животного какой-то мазью и соединила их вместе в виде ошейника
вокруг шеи Керрика.
- Быстрее! - приказала Зхекак. - Процесс уже начался.
Осторожными движениями они обернули конец петли вокруг животного, затем
дернули его так, что она погрузилась в прозрачную плоть существа.
- Наклонись ниже, Эйстаи, - сказала Зхекак, - и ты увидишь начало
процесса.
Прозрачная плоть начала обесцвечиваться и застывать вокруг инородного
предмета.
- Это животное - единственный выдедитель металла, - сказала Зхекак. -
Оно отлагает молекулы железа вокруг гибкой сердцевины, и скоро та
становится твердой. Мы будем кормить это существо до тех пор, пока вокруг
шеи устозоу не образуется сплошной металлический ошейник. Он будет слишком
крепок, чтобы его сломать или разрезать.
- Великолепно. Но к чему ты собираешься прикрепить другой конец?
Обвисшая плоть Зхекак заколыхалась, когда она прошла через комнату к
следящим за ней фарги и вытащила одну из них вперед. Это существо было
выше и шире остальных, и когда она двигалась, под кожей перекатывались
крепкие мускулы. Зхекак сжала одну из мускулистых рук своими большими
пальцами, но не смогла оставить в ней вмятину.
- Эта фарги служит мне много лет и сильнее ее мне не встречался никто.
Она едва может говорить, но выполняет всю самую тяжелую работу в
лаборатории. Теперь она твоя, Эйстаи, для более важного дела. - Маленькие
глазки Зхекак почти исчезли в складках ее плоти, когда она оглянула на
свою молчаливую и ожидающую свиту.
- Вот в чем будут заключаться ее услуги. Вокруг ее шеи тоже будет
выращен металлический ошейник, и второй конец будет прочно прикреплен к
нему. Устозоу и фарги будут соединены вместе, как два фрукта, растущие на
одной ветке!
- Это оригинальная идея, - сказала Вайнти, и все помощники, и
ассистенты выразили свое согласие. - Соединены вместе, навсегда и
неразделимо! Скажи мне устозоу, как далеко ты сможешь убежать, таща за
собой эту маленькую фарги?
Этот вопрос не требовал ответа, и потому Керрик молчал, тогда как все
вокруг его веселились. Он взглянул на глупые черты лица существа по ту
сторону поводка и не испытал ничего, кроме растущей ненависти. Затем он
заметил, что Вайнти в упор смотрит на него и молчаливо выразил смирение и
покорность.
- У этой фарги будет теперь новое имя, - сказала Вайнти. - С этой минуты
ее будут звать Инлену, за ее мощное тело, которое сделает весь мир тюрьмой
для устозоу. Ты запомнила свое имя, фарги?
- Инлену, - довольно ответила та, зная, что получила его от самой
Эйстаи, Которой отныне будет прислуживать.
Покорность Керрика была настолько же фальшивой, насколько искренне было
удовольствие всех остальных. Он уже сейчас думал о том, как разорвать
ошейник.

Глава семнадцатая

Вечернее небо над темной линией деревьев было красным, как огонь, когда
над океаном появились первые звезды - духи самых известных воинов. Но
четверо мужчин на берегу смотрели не на звезды, а на темную стену джунглей
перед ними, боясь проглядеть существо, которое рычало там. Они прижимались
спинами к деревянным бортам своей лодки, черпая силы из их прочности. Она
доставила их сюда и должна была, как они надеялись, унести назад из этого
опасного места.
Не в силах больше молчать, Ортнар высказал мысли их всех:
- Там может быть мургу, выслеживающий нас и готовый напасть. Мы не
должны оставаться здесь. - Его воображение было полно неведомых
опасностей, а сам он был худой и нервный и легко поддавался тревоге.
- Херилак приказал нам ждать здесь, - сказал Телгес, для которого
вопрос был ясен. Он не боялся того, чего не мог увидеть, и предпочитал
выполнять приказы, данные ему. Он будет терпеливо ждать, пока не вернется
саммадар.
- Но он должен бы уже прийти. Что если его уже убили и съели мургу? -
Ортнар пришел в ужас от этих мыслей. Мы можем никогда не вернуться с этого
далекого юга. Мы прошли мимо стад оленей, а могли бы поохотиться...
- Мы поохотимся, когда вернемся, - сказал Серриак, почувствовав страх
Ортнара. - А сейчас закрой рот.
- Почему? Да потому, что я говорю правду! Из-за желания Херилака
отомстить мы все умрем. Мы не вернемся...
- Замолчи, - сказал Хенвер. - Что-то движется вдоль берега.
Они скорчились, держа копья наготове, и с облегчением опустили их
только тогда, когда на фоне неба появился силуэт Херилака.
- Тебя не было очень долго, - укоризненно сказал Ортнар, когда саммад
подошел ближе. Херилак, сделав вид, что не слышит, остановился возле него
и устало оперся на свое копье.
- Принеси мне воды, - приказал он, - а потом выслушай, что я скажу.
Он утолил жажду, потом уронил сосуд на песок и сам опустился рядом с ним.
Когда он заговорил, голос его был низок.
- Саммад Амахаста больше нет, все убиты, вы видели их кости на берегу
моря. Вы видите, что нож Амахаста из небесного металла висит сейчас на
моей шее и знаете, что я нашел его среди костей прежнего хозяина. То, что
я нашел среди скелетов на берегу, подсказало мне, что смерть пришла к ним
с юга. Я выбрал вас, чтобы идти со мной искать эту смерть. Я выбрал вас
потому, что вы сильные охотники. Мы шли на юг много дней, останавливаясь
только для того, чтобы добыть мяса и набить наши желудки. Придя на юг, в
страну мургу, мы видели многих из них, а вчера нашли кое-что другое. Мы
нашли следы, которые не были следами животных. Я пошел по ним и сейчас
расскажу вам, что я видел.
В голосе его было что-то такое, что заставило замолчать всех, даже
Ортнара. Последние лучи заходящего соднца окрасили лицо Херилака в красный
цвет, как будто надели на него кровавую маску. Гнев заставил его обнажить
зубы и так сильно сжать челюсти, что слова получились приглушенными.
- Я нашел убийц. Эти тропы были сделаны мургу особого вида, которых
я никогда прежде не видел. Там было огромное гнездо их, где они кишели, как
муравьи в муравейнике. Но они не муравьи и не тану - хотя стоят
вертикально, как мы. Они не принадлежат к животным, которых мы знаем, эти
мургу нового вида. Они двигаются по воде на спинах существ, подобных
лодкам, а их гнездо защищает колючая стена. И у них есть оружие.
- Что ты говоришь? - в голосе Ортнара был ужас, словно ожили все его
ночные кошмары. - Мургу, которые ходят, как тану? Имеющие копья и луки и
убивающие, как тану? Нужно уходить сейчас же, немедленно, пока они не
добрались до нас...
- Замолчи! - угрюмо приказал Херилак. - Ты охотник, а не женщина. Если
ты покажешь свой страх животным, они будут знать об этом и смеяться над
тобой, а все твои стрелы пролетят мимо.
Даже Ортиар знал, что это правда, и прикусил губу, заставив себя
замолчать. Если ты говоришь об олене, неважно на каком расстоянии от него,
он может услышать тебя и убежать.
Еще хуже, если охотник испытывает страх: все животные знают это, и его
каменные наконечники никогда не ударят как надо. Ортнар чувствовал, что
другие отвернулись от него, и знал, что сказал, не подумав.
- Эти мургу похожи на тану и в то же время не похожи. Из своего убежища
я следил за ними и видел, что они делали многое такое, чего я не понимаю.
Но я видел что-то, что было оружием, хотя это не копье и не лук. Это похоже
на палку. Мараг направил одну из них на оленя, что-то щелкнуло, и тот упал
мертвым. - Он повысил голос, как бы бросая им вызов, но все промолчали. -
Вот, что я видея, хотя не мегу объяснить этого.
Похожая на палку, вещь была оружием, и там было много мургу и много
палок. Это они перебили саммад Амахаста.
Долгое молчание, последовавшее за этими словами, нарушил Телгес.
- Ты уверен, что эти мургу, убивающие из щелкающих палок, перебили
саммад Амахаста?
- Да, уверен, - неумолимо произнес Херилак. - Уверен, потому что знаю о
тану, потому что видел в плену у них мальчика тану. Они знают о нас,
теперь и мы знаем о них.
- Что же нам делать, Херилак? - спросил Серриак.

Под деревьями, куда густая листва не пропускала солнечные лучи, было
темно, но тропа была хорошо утоптана, и идти по ней было легко. Они шли
молча, а вокруг под пологом леса кричали яркие птицы. Не единожды они
останавливались с копьями наготове, когда что-то тяжелое и невидимое
ломилось сквозь чащу рядом.
Тропа, по которой они шли, извивалась среди песчаных холмов, на которых
высились сосны, шелестевшие своими иглами высоко вверху. Вдруг Херилак
поднял руку, и они остановились в напряженном молчании. Он поднял голову и
понюхал воздух, затем прислушался. Теперь все могли слышать слабые звуки,
похожие на треск ветвей или звук волн, накатывающихся на каменный берег.
Они еще прошли вперед, туда, где деревья расступались, открывая вид на
заросшие травой луга. Луга, полные движения.
Вдалеке бродили стада мургу. Четвероногие, круглые, каждый второй
размером с мужчину, они рвали траву и жевали сосновые шишки. Внезапно один
из них заревел, схватив ветку своим утиным клювом. Херилак сделал знак
отступать - напрямик пути не было, но прежде, чем охотники успели
двинуться с места, из джунглей донесся рев, и огромный мараг появился
между деревьями, скачками несясь к одному из пасущихся животных. Он был
бронирован, чешуйчат, с белых кинжалообразных зубов капала кровь.
Его передние лапы были маленькими и неопасными, но когти мощных задних
лап мгновенно вырывали жизнь у намеченной жертвы. Остатки стада, завизжав,
бросились бежать, охотники тоже торопливо скрылись, пока мараг не заметил
их.
Тропа вела к деревьям внизу и густому кустарнику, росшему между ними.
Почва стала мягче, вода брызгала между пальцами ног охотников, когда они
шли по ней. Солнце жгло им спины на открытых местах и исчезало, когда они
вступали под защиту леса, влажный воздух затруднял дыхание. Все были
мокрые от пота и с трудом вдыхали воздух, когда Херилак сделал знак
остановиться.
- Видите, впереди? - он произнес это так быстро, что они едва смогли
понять его слова. - Это долина реки, там я и видел их. Идем вперед молча, и
чтобы никто не увидел нас.
Они двигались как тени. Под ними не шелестела трава, за ними не
колыхнулась ни одна ветка. Один за другим они выбрались к воде, откуда и
стали смотреть, сами невидимые в темноте. А потом у одного из охотников
вырвался тихий вздох удивления, и Херилак зло посмотрел на него.
Хотя саммадар рассказал им о том, что видел, и они поверили ему,
увидеть это самим было совсем другое дело. Молча следили они за двумя
темными фигурами, скользившими по воде. Первая из них подплыла ближе,
двигаясь перед убежищем охотников.
Это была лодка и в то же время не лодка, потому что двигалась без
весел. Нос ее украшала большая раковина, хотя нет, не украшала, она росла
там, являясь частью живого существа, которое служило лодкой. На своей
спине оно несло других существ - мургу. Они могли быть только теми, о ком
говорил Херилак. Но его слова не подготовили их к неотвратимой реальности.
Некоторые из них держали странные толстые предметы, похожие на темные
палки, - это было оружие, описанное Херилаком. В напряженном молчании
смотрели охотники, как существа проплывают мимо, на расстоянии полета
стрелы. Один из них издал щелкающий ворчащий звук. Наконец лодки проплыли
мимо и остановились у дальнего берега, где мургу выбрались на сушу.
- Вы видели, - сказал Херилак. - Все, как я говорил. То же самое они
делали и вчера, а потом вернулись назад.
Сейчас мы должны незаметно подобраться и найти место на берегу, где можно
использовать наши луки. Положите стрелы на землю рядом со мной и молча
ждите. Когда они вернутся, я дам сигнал к готовности, выберите себе мишени
и ждите. Натяните луки, но не пускайте стрелы, а когда я скомандую -
убивайте их всех. Никто не должен уйти, чтобы предупредить остальных. Все
понятно?
Он заглянул каждому в мрачное, застывшее лицо, и каждый охотник кивнул,
соглашаясь. Молча они заняли свои места, потом также молча стали ждать.
Солнце поднялось высоко, жара усиливалась, досаждали насекомые, а рты
пересохли от жажды, но они не двигались, они ждали.
Мургу были заняты странными, непонятными делами, издавая при этом
громкие звериные звуки. Они были либо неподвижными, как камни, либо
дергались в отвратительных движениях. Все это продолжалось невыносимо
долго, а кончилось так же внезапно, как и началось. Мургу уложили свои
инструменты в живые лодки, затем сели в них сами. Те, что носили
смертоносные палки, - несомненно охрана - сели первыми.
Птицы в это жаркое время дня молчали, и единственным звуком было журчание
воды, рассекаемой носовыми раковинами с приближающимися существами. Они
были все ближе и ближе, пока цветные пятна на их шкурах не стали видны
отвратительно ясно. Все они поравнялись с невидимыми охотниками...
- Пора!
Щелкнули тетивы луков, засвистели стрелы. Только один мараг успел
вскрикнуть, но тут же затих, когда вторая стрела пронзила ему горло.
Стрелы вонзались и в темные шкуры живых лодок: те поднимались из воды,
крутились на одном месте, тела мертвых мургу сползали с них. Затем
раздался громкий всплеск, когда Херилак прыгнул в воду и поплыл к месту
бойни. Вернулся он, таща за собой одно из тел, которое подхватили руки
охотников. Они перевернули марага и смотрели в его невидящие глаза, тыча в
тело своими луками.
- Это было сделано хорошо, - сказал Херилак. - Все мертвы. Сейчас мы
уходим - и возьмем это с собой.- Он показал им одну из смертоносных палок.
- Возьмем мы и тело.
Охотники молча посмотрели на него, ничего не понимая.
Ответная улыбка Херилака была улыбкой смерти.
- Другие должны увидеть то, что видели мы. Их нужно предупредить. Мы
возьмем этот труп с собой в нашу лодку и будем грести весь день и всю
ночь, чтобы уйти подальше от этого места и мургу. Затем, до того как этот
мараг начнет слишком сильно вонять, мы освежуем его.
- Хорошо, - сказал Телгес. - Возьмем его череп и шкуру.
- Верно, - согласился Херилак. - Ни у кого не должно быть никаких
сомнений. Каждый тану, увидевший то, что мы принесем, будет знать, что мы
видели.

Глава восемнадцатая

Макет имел практическое значение, он был неотъемлемой частью планировки
и проектирования города. Поэтому какие бы ограничения ни существовали,
масштабный макет Альпесака был сделан, как необходимый для будущего
планирования и просто для созерцания.
Вайнти медленно прохаживалась вокруг него, испытывая огромное
удовлетворение. Он значительно улучшился с тех пор, как из Инегбана
прибыла Сокайн со своими обученными ассистентами. Сейчас маленькие чахлые
деревца образовывали сердце города, окруженное небольшими полянами
амбесед. Наклонившись ниже, Вайнти увидела золотой полумесяц берега
рождения, полностью окруженный колючими стенами.
Алакенши была разумеется справа от нее, как постоянное напоминание, что
Малсас получит сообщение о каждом ее движении и решении, и ее присутствие
притупило удовольствие. Керрик, как обычно в последнее время, находился
рядом.
Он испытывал даже большее возбуждение, чем Вайнти, хотя из осторожности
старался ничем не выдавать себя. Сегодня он впервые видел макет, о
существовании которого даже не подозревал. Он должен изучить его и
постараться запомнить. Потом, когда он убежит из города, он должен знать
ключ к своей безопасности.
Когда он двигался, то же самое делала в нескольких шагах от него
Инлену, державшая петлю поводка, соединявшего их вместе. Керрик так привык
к ее присутствию, что обычно совсем забывал о ней. Она была как неизбежный
факт, подобно металлическому ошейнику у него на шее. Когда он
останавливался, она останавливалась тоже и, повернувшись спиной, не
слушая, о чем идет разговор, думала о чем-то своем, пока рывок поводка не
пробуждал ее к жизни.
Вокруг макета была всего лишь узкая дорожка, поэтому внимательные фарги
были вынуждены остаться снаружи, пытаясь заглянуть через вход,
переговариваясь между собой о том, как прекрасен этот макет, и восхищаясь
формой прозрачного потолка, который окрашивал солнечные лучи в золотистый
цвет.
Вайнти направилась к дальнему концу макета, где со своими ассистентами
работала Сокайн, и подошла к ним вплотную, прежде чем они заметили ее
присутствие.
- Добро пожаловать, Эйстаи, - сказала Сокайн, торопливо выпрямившись и
стряхивая грязь с колен. В руках она держала похожее на луковицу оранжевое
существо.
- Не прерывай из-за меня своей работы, - сказала Вайнти.
- Она уже завершена. Сейчас идет перевод размеров.
- И ты пользуешься этим? - Вайнти указала на оранжевое существо. - Я
никогда не видела ничего подобного.
Сокайн передала ей существо. На макушке у него была труба, а с нижней
стороны многочисленные зубцы.
- Объясни, - приказала Вайнти. Сокайн указала на щепки, воткнутые в
землю в том месте, где макет начинал расширяться.
- Эти куски дерева соответствуют колышкам, которыми мы пользуемся при
землеизмерении. Когда мы находимся в поле, я ставлю это измерительное
существо на определенное место на земле и смотрю через эту трубу на
колышек, находящийся на некотором удалении. Когда это сделано, я нажимаю
на зубец, заставляя инструмент запомнить угол и расстояние.
Затем я поворачиваю трубу на другой колышек и делаю то же самое. Это
повторяется много раз. Когда я возвращаюсь к макету, существо-инструмент
сообщает мне об измеренном расстоянии между колышками и точный угол между
ними. Результат - этот макет.
- Великолепно. А что значат эти извилистые линии, нанесенные на земле?
- Это водные пути, Эйстаи. С этой стороны города находится много болот,
и сейчас мы переносим на макет их размеры.

Позднее Вайнти вспомнила этот разговор, потому что это был последний
разговор с измерителем земли.
Подобно всем ее дням, этот был полон до отказа. Работы в городе
расширялись, и нужно было решать, что делать. Когда тени стали удлиняться,
она почувствовала, что устала, а потому отослала фарги и подозвала Керрика
с питьевым плодом.
Тот был полон сладкого сока, и мальчик сжимал его зеленую луковицу до
тех пор, пока он весь не вытек. Потом он принес его Вайнти, которая
открыла рот и вылила туда прохладную сладковатую жидкость. Опуская сосуд,